Alli Willow

Мариана, 25 лет, моет кружки в кафе на углу Руа-да-Либрададе. Её левая рука дрожит от бессонницы, когда Карлос, бармен с татуировкой колибри на шее, протягивает эспрессо: «Опять слышишь этот проклятый гул?» В ответ она роняет ложку — металлический звон сливается с шумом трамвая за окном. Вечером, разбирая коробки в квартире покойной бабушки, она находит кассету с надписью «Л.А., 1974». Плёнка скрипит в стареньком магнитофоне: женский голос шепчет о «жужжании за правым ухом» и клинике в Сантусе,
В фавелах Рио-де-Жанейро 14-летний Лукас, худой паренек в потертых шортах и кепке "Сантос", подрабатывает на стройке, чтобы купить лекарства для бабушки Марии. Однажды, таская мешки с цементом, он замечает в щели между кирпичами старинный амулет с выцарапанным символом — переплетенные змея и ягуар. "Эй, Жуан, глянь-ка!" — кричит он другу, но тот лишь пожимает плечами: "Похоже на хлам из музея". Ночью Лукас просыпается от шепота — тени на стене складываются в фигуру
Рикардо, 27 лет, чинит старый вентилятор в своей квартире в Санта-Терезе, Рио. За окном — гул трамвая «Бондиньо», запах жареной мукики от соседки Доны Марты. В кармане джинсов — письмо от французской тёти: «Найди коробку с марками в доме отца». По пути на рынок он спотыкается о треснувшую плитку тротуара, вспоминая, как отец собирал марки за столиком с зелёной лампой. «Эй, Рика! Опоздаешь на смену!» — кричит Луис, коллега из кафе «Педра-Бонита», разгружая ящики с кажуазой. В перерыве Рикардо