Когда на горизонте загораются рождественские огни, наш герой, Дейл Лэндис, превращает свой дом в самый загадочный объект провинциального городка. Уже 15 лет подряд он упрямо встает на крышу, чтобы установить там украшенную елку, что вызывает недоумение и насмешки у большинства соседей. Но Дейл не обращает внимания на скептиков и продолжает свою традицию, даже несмотря на ежегодные аресты и
Представьте мир, где границы между жизнью и смертью стираются, а обыденность превращается в феерию безумия. Именно в такой мир попадает молодая пара после трагической автокатастрофы. Став призраками, они обнаруживают, что их уютный дом теперь населен шумной и эксцентричной семьей. В отчаянии они обращаются за помощью к загадочному духу, который славится своей склонностью к хаосу и непредсказуемым
Лена Коваль, 32 года, приезжает в Садбери после 15 лет отсутствия. В старом доме на Бейкер-стрит она находит дневник младшей сестры Марины, пропавшей в 2010-м. На страницах — рисунки чёрных крыльев и адрес заброшенной лесопилки возле озера Уиндмир. Лена копается в гараже отца: пахнет бензином и ржавчиной. «Ты зачем старые ящики трогаешь?» — хрипит отец, Василий, поправляя очки с заклеенной
Клэр, 28 лет, в очках с зеленой оправой, копается в коробках за прилавком аптеки «Green Sprout» в Спрингвейле. На полках — банки с сушеным зверобоем и этикетками, написанными ее неровным почерком. Лиам, бармен из «The Rusty Anchor», заходит за болеутоляющим после ночной смены. Его кожа пахнет дымом от гриля. «Чай», — бросает Клэр, когда он тыкает в ее новую смесь в пробирке с треснувшей крышкой.
Лиам, 17 лет, в рваной куртке с нашивкой в виде оленя, копался в коробке с электроникой на заброшенном складе в районе порта Торонто. «Смотри, Джейд, старые камеры слежения с вокзала — они еще живы?» — бросил он, держа в зубах паяльник. Джейд, рыжая девчонка в кислотно-розовых наушниках, не отрываясь от ноутбука, пробурчала: «Батареи сели, но если достанешь адаптер из того ящика с гвоздями…» За
Ханна, молодая антикварша из Чикаго, находит в старом кожаном органайзере 1950-х годов ржавый ключ с гравировкой *"Рокридж"*. "Это точно не от нашего склада", — бурчит её коллега Марвин, разглядывая находку под лупой. Вместо того чтобы выбросить ключ, Ханна замечает на обороте миниатюрную карту городка в Колорадо. Вечером, пока метро грохочет под окном её квартиры в Лейквью,
Лиам, бармен из Калгари, получает письмо от матери, Джули, с просьбой помочь с рождественским рынком в их родном городке Фрост-Холлоу. Он берет с собой соседку Эмили, студентку-дизайнера, которой срочно нужны деньги на аренду — они договариваются: она притворяется его девушкой для «спокойствия семьи», а он платит двойную ставку. В старом доме Лиам натыкается на коробку детских рисунков, где
Сэм Картер, 24 года, водитель грузовика из Роквуда, Онтарио, втирает пятно от кофе на рубашке, пока его сестра Джессика, 19, студентка-медик, листает счета за лечение отца. Том Картер лежит в палате №312 городской больницы — аппарат ИВЛ гудит, как сломанный холодильник. «До конца месяца — 18 тысяч, — Джессика бьет кулаком по столу, — У нас даже на антибиотики не хватит». Сэм находит рекламу
Представляешь, 1945-й. Только что рухнула нацистская Германия, а в Нюрнберге уже собирают этот жуткий пазл из последствий. Двадцать один человек на скамье — да не просто человек, а те самые «шишки», что решили, будто целые народы можно стереть с лица земли. И вот они сидят теперь, пытаясь сохранить каменные лица, а за окнами — весь мир, который больше не молчит. Особенно врезается в память