Палома Вулрич

Хавьер Беласкоаран коптит сигарету *Delicados* в своей конторе на углу улиц Оахак и Монтеррей. На столе – фото 19-летней Кармен Ривера, пропавшей после вечеринки в клубе *El Hábito*. Ее мать, Роса, принесла конверт с деньгами: *«Она звонила с таксофона возле рынка Сочимилько… Говорила, что «их везде достанут»»*. Хавьер проверяет записи звонков – последний был в 3:47 утра с платформы метро
Карла, в потёртом синем халате с выгоревшим логотипом клиники "Санта-Мария", выжимала швабру в ведро с мутной водой. Запах хлорки смешивался с ароматом жареных блинчиков из ларька через дорогу — она украдкой доедала завтрак за углом морга. "Эй, Карлита, тут в третьем операционном кровь на линолеуме", — крикнула медсестра Элой, поправляя сползающую маску. В раздевалке, под
Лусия, пятнадцать лет, каждую ночь просыпается от гула фабричных труб за окном. Её отец, Карлос, в пятнах краски на рубашке, возвращается с ночной смены, пахнет пластиком и бензином. В углу кухни, где треснула плитка, Лусия замечает силуэт женщины в сиреневом платье — тот же запах гари, что остался в памяти после пожара пять лет назад. «Ты не должна их бояться», — шепчет призрак, касаясь
В городке Санта-Роса, затерянном среди кактусовых полей, 19-летняя Луиза Моралес торопливо закручивает гайки на ржавом пикапе, пока ее младший брат Хавьер тычет пальцем в потрескавшийся экран телефона: «Опять нет сигнала. Как мы найдем ту конюшню?» Они должны доставить ящики с текилой к рассвету, иначе не заплатят. На заднем сиденье дремлет их соседка Ана — бывшая медсестра, которая тайком