Казимеж Мазур

Агата, барменка из кафе на улице Лешно, каждое утро вытирает стойку от следов эспрессо, пока ее сосед Матеуш, инженер из фирмы по установке лифтов, ковыряется в проводке старого здания. Они сталкиваются в подъезде: он с ключами от техпомещения, она — с пакетом засахаренных пончиков для утренних клиентов. «Опять лифт сломался?» — бросает Агата, протискиваясь мимо с подносом пустых чашек. «Не
Матеуш, парень в засаленной куртке, копался в двигателе «Полонеза» в гараже на окраине Познани. В кармане — смятая пачка «Мальборо», на столе — холодный чай в стеклянной банке. Клиентка в рыжем парике нервно спросила: *«Сколько еще?»* Он потянулся за ключами, и вдруг увидел вокруг нее зеленоватое мерцание, как от экрана старого телевизора. Позже, в «Жабке» — местном баре с линолеумом в трещинах —
Знаешь, когда думаешь о тех первых днях сентября 1939-го, просто мурашки. Вот представь: горстка поляков — каких-то 180 человек — против всей немецкой машины. Танки, бомбы с неба, а еще этот чудовищный линкор «Шлезвиг-Гольштейн», который лупил по ним с моря, будто гигантский молот. И ведь держались! Целую неделю, как загнанные звери, вгрызались в каждый клочок земли. Честно, я иногда пытаюсь