Эрдем Кайнарджа

Лейла моет полы в кафе у вокзала Сиркеджи, пока ее брат Эмир сидит за угловым столиком, кашляя в платок с коричневыми пятнами. Она прячет от него счета за лечение — ципрофлоксацин, амброксол, цены растут как грибы после дождя. Мурат, их отец, три дня не появляется дома. Вчера двое в кожанках ввалились в кафе, перевернули банку с чаевыми: «Скажи папочке, что если не вернет 150 тысяч лир к пятнице, мы тебя отвезем «поговорить» к бухте Зейтинбурну». Лейла звонит отцу; трубку берет бармен с бойни
Эмир и Айше, брат с сестрой, живут в узкой квартире возле Гранд-базара в Стамбуле. Их мать, Лейла, уже три недели не выходит из ванной — дети говорят соседям, что у неё ветрянка. На самом деле Лейла прячется от коллекторов, которым должен их покойный отец. Каждое утро Эмир относит ей лепёшки с сыром и оливками, а Айше сливает воду из раковины, чтобы не вызывать подозрений. "Если спросят про шум ночью, скажи — ремонтировали трубы", — шепчет Лейла через дверь, пока Айше чистит школьную
Эмир приезжает в Измир после пяти лет учебы в Анкаре. На вокзале его встречает Мехмет в потрепанной кожаной куртке, с сигаретой в зубах: «Смотри-ка, профессор вернулся! А помнишь, как мы на том мопеде в фонтане купались?» По дороге к дому Эмир замечает, как изменился район: вместо булочной Садыка теперь кофейня с неоновой вывеской. В парке, где они с Лейлой когда-то спорили о стихах Нâзыма, теперь стоит детская площадка. Лейла работает в муниципальной библиотеке — её он случайно встречает у
Эмир, парень в замасленной куртке, копался в моторе «Тофаша» возле своей мастерской в Бейоглу. Рядом валялись ржавые ключи, обрывки проводов. Лейла, в джинсах с выцветшими коленями, тащила баллончик с краской через переулок за пекарней, где пахло симитами. «Опять свой музей на гаражах устраиваешь?» — бросил он, вытирая руки тряпкой. Она ткнула пальцем в трещину на стене: «Видишь? Завтра бульдозеры придут. Здесь был портрет моего деда — рыбака с сетью». Эмир вытащил из кармана смятый пакет чая,