Дениз Шен Хамзаоглу

Дилберай, 16 лет, тащит на себе семью в стамбульском районе Тарлабаши. После смерти отца от цирроза остались долги: мать Эсма шьёт на дому за копейки, младшая сестра Лейла копается в учебниках, мечтая о медицинском. Каждое утро Дилберай протирает столики в кафе «Назар», где воздух пахнет жареными бореками. «Снова опоздала?» — бросает хозяин Мехмет, когда она задерживается из-за очереди в аптеке.
Эмир каждое утро заезжает за Лейлой на стареньком *Tofaş Şahin*, в салоне пахнет кофе из термоса и мятными леденцами. Они едут через перегруженный мост Босфора в университет, где Лейла рисует эскизы в заброшенной мастерской на четвертом этаже. "Ты опять не спала?" — Эмир тычет пальцем в ее синие тени под глазами, пока она перевязывает кисти тряпкой от краски. В пятницу после лекций они
Эмир, водитель с облупившейся краской на капоте, каждое утро начинал с чая в стеклянном стакане, который ставил на крышу грузовика, пока проверял шины. Его маршрут из Стамбула в Анкару прервал звонок от двоюродного брата Мехмета: «В порту Искендерун лежит ящик с машинными деталями. Если не заберешь до заката — продадут на металлолом». Эмир свернул на разбитую дорогу возле Измира, ругаясь на
Эмир, парень лет двадцати пяти, разбирал коробки в подсобке антикварной лавки в районе Бейоглу. Среди потрепанных книг и потускневших подсвечников он нашел железное кольцо с треснувшим сердоликом — внутри ободка была выцарапана фраза: *«Султан видит тени»*. Вечером, за чашкой кофе в кафе с липкими столиками, он показал находку другу Мехмету. «Выкинь эту рухлядь, — фыркнул тот, разминая пальцы
Элиф, 19 лет, каждое утро перебирала струны саза в тесной комнатке над кафе «Халич» в районе Кадыкёй. В окно врывался запах жареных каштанов с улицы Истикляль, а соседский кот таскал куски симита из её сумки. «Опять не спишь?» — хрипел Джем, владелец кафе, задвигая стул с скрипом. Он, бывший ударник, теперь чинил старые граммофоны и ворчал на клиентов, заказывающих ракы без закуски. По вечерам