Александр Ганноченко

Оксана, кассирша из супермаркета «Велмарт» на Оболони, находит брата Андрея спящим в ванной с зажатым в руке армейским жетоном. Он вернулся из-под Изюма три дня назад, но до сих пор не распаковал рюкзак с прожжённой по бокам тканью. «Ты ж сам говорил, там никого не осталось», — бросает она, разбирая банки с солеными огурцами на кухне. Андрей молча чинит старый «Днепр» в гараже, заваленном ящиками от папиных инструментов — тот разбил мотор ещё до мобилизации. Вечером Оксана замечает, как брат
Оксана, 34 года, работает в аптеке на левом берегу Киева. Каждое утро она пьёт кофе из гранёного стакана, доставшегося от бабушки, и идёт на работу через двор с облупленными качелями. В четверг, разбирая коробку с бинтами, она обнаружила раненого голубя с обожжённым крылом у мусорных баков. «Ты что, с неба упал?» — прошептала, завернув птицу в свой клетчатый шарф. Дома, в хрущёвке на пятом этаже, сосед Степан постучал в дверь: «Слышал, опять тревога была? Всё нормально?» Оксана кивнула, пряча
Оксана, официантка из кафе возле киевского вокзала, в пятницу вечером пересчитывала чаевые в подсобке. На пальто видела пятно от борща — не отстиралось с прошлой недели. «Снова коммуналку задерживаю, — сказала она повару Гене, разминая затекшие плечи. — Мать звонила: в селе крыша протекает, денег просит». В это время Андрей, электрик из Житомира, в засаленной куртке торговался на Балчуг-маркете из-за подержанной дрели. Вечером его выгнали из общаги за долги — ночевал в подъезде на Львовской
Артем Бойко, в кожаной куртке с оторванной пуговицей, сидел на кухне пентхауса над Майданом, пересчитывая пачки гривен. Дым от сигареты «Примы» смешивался с запахом холодного борща из пластикового контейнера — обед привезла тетя Люда, бывшая няня. «Смотри, там опять фото твоего отца в газете, — тыкнул пальцем Максим, его друг с облезлым тату дракона на шее. — Типа, «несчастный случай» на яхте. Ты реально поверил, что сам упал?» Артем молча сунул пачку денег в рюкзак с выцветшим логотипом «Ліцей