Кэндзиро Исимару

Юки, 15 лет, копошится в развалинах аптеки на окраине Токио. Рюкзак забит упаковками просроченного «Панадола» и бутылками с мутной водой. Сестра Кана, 8 лет, лежит в подвале заброшенного общежития с температурой — кашляет в грязный платок с рисунком кроликов. На улице Юки сталкивается с Хинатой, парнем в рваной куртке цвета хаки: он вытаскивает из автомата засохшие шоколадки. «Антибиотики есть?» — «Только если за батарейки обменяешь. Или за спички». Хината показывает потертую карту,
Эдвард, прихрамывая, заходит в полуразрушенный дом в Ризенбурге, поправляя перчатку с алхимическим кругом. Альфонс, его младший брат, чьи доспехи скрипят от ржавчины, пытается собрать рассыпанные записи о трансмутации. "Снова тупик", — бормочет Эдвард, разглядывая карту Аместриса с пометками военных лабораторий. Они договариваются с торговцем в Истэрни получить доступ к запрещенным книгам в обмен на ремонт сломанного механизма. На рынке Альфонс, пряча металлические пальцы под плащом,
Эдвард, с протезом, который скрипит от песка, и Альфонс, чье тело — бронированная пустота, бродят по пыльным улицам Ризенбурга. Они ищет алхимика, который знает про Камень. В рюкзаке у Эда — потрепанный дневник отца, карта с пометками военных лабараторий. "Если не найдем до зимы, вернемся к виноградникам", — бросает Аль, но брат молчит, растирая культю. В Централе, на рынке, старуха шепчет про "людей в белых плащах", что забрали её сына. Эд сжимает монету с символом змеи —
Мио, заведующая крохотной книжной лавкой в переулке за станцией Симо-Китадзава, третье утро подряд заставала Хадзимэ у полки с букинистическими изданиями. Он перебирал потрёпанные корешки, отряхивал пыль с обложек, иногда прикладывал ладонь к страницам, будто проверяя температуру текста. «Опять застряли в 70-х? — спросила она, поправляя свитер с выгоревшими локтями. — Вчера Мураками, сегодня Абэ... Неужели современников не хватает?» Он усмехнулся, доставая из кармана куртки блокнот с помятыми