Конец крошечного мира (2021)

Юки, 15 лет, копошится в развалинах аптеки на окраине Токио. Рюкзак забит упаковками просроченного «Панадола» и бутылками с мутной водой. Сестра Кана, 8 лет, лежит в подвале заброшенного общежития с температурой — кашляет в грязный платок с рисунком кроликов. На улице Юки сталкивается с Хинатой, парнем в рваной куртке цвета хаки: он вытаскивает из автомата засохшие шоколадки. «Антибиотики есть?» — «Только если за батарейки обменяешь. Или за спички». Хината показывает потертую карту, нарисованную шариковой ручкой на обороте рекламы суши-бара: «Слышал, на станции Сибуя генераторы работают. Свет видели».

Они идут вдоль высохшей реки Аракава, минуя ржавые грузовики с провалившимися кабинами. В рюкзаке Хинаты гремит консервная банка с бензином — смешивает его с чаем в бутылке, чтобы растопить печку. Ночью в полуразрушенном Lawson делятся историями: Юки вспоминает, как мать шила куклам платья из старых занавесок, Хината бормочет, что его отец был сантехником — «чинил трубы в тех домах, что теперь под землей». Утром находят заброшенную клинику: в сейфе за рентген-аппаратом лежат ампулы с пенициллином, а под ними — детский рисунок на обрывке газеты. «Похоже на карту», — говорит Хината, проводя пальцем по синим каракулям, похожим на рельсы. Кана тем временем разбирает сломанный радиоприемник, собирая из проводов браслет: «Когда заработает, маму позовем?»