Том Граменц

Ларс, 19 лет, чинит велосипеды в прокате возле канала в Копенгагене. Его сосед Йохан, голландец с рыжими веснушками, целыми днями снимает на пленочный Nikon старые мосты и воркующим голосом повторяет: *«Дождь здесь пахнет иначе, чем в Амстердаме — как будто металл смешался с водорослями»*. По вечерам они крадут яблоки из сада миссис Петерсен, прячутся в сарае с разбитыми окнами, спорят о том, стоит ли Ларсу бросить работу и поехать с Йоханом на север — туда, где маяк мигает каждые 12 секунд. В
Лена Шульц, младший научный сотрудник в полузаброшенной лаборатории под Потсдамом, каждое утро протирала спиртом треснувшую пробирку. Ее брат, Эрик, сержант погранвойск, в пятницу принес консервы с армейского склада — «На, это лучше, чем твои макароны с кетчупом». В дневнике матери, найденном на чердаке, они нашли выцветшую фотографию: отец в форме ННА стоит у КПП «Чарли», за спиной — граффити с надписью «Когда?». В субботу Лена задержалась, проверяя образцы воды из Шпрее; приборы показали
Лена прячет под партой листовки с цитатами из западногерманского радио, пока учитель истории, господин Браун, рисует мелом даты на доске. Ее друг Курт, в потертом пиджаке с чужого плеча, шепчет: «Если завтра все встанут — они не арестуют целый класс». За окном — Потсдам, 1956-й: трамваи с витражными стеклами, запах жженого кофе из столовой, родительские вечера с обязательным сбором на «подарки» местному отделению партии. После уроков группа из восьми человек собирается в подсобке спортзала.
Лиза Мюллер, архивариус из Франкфурта, нашла в коробке с документами 1943 года письма на польском, подписанные инициалом "А". В углу одного листа — пятно, похожее на засохшую смородину. Она позвонила Томасу Бреннеру, пожилому историку, который десять лет копался в городских архивах: "Тут адрес аптеки на Розенштрассе — та, что сейчас кафе *Alte Eiche*". Они встретились у витрины с пирожными. Томас щурился, разглядывая почерк: "Арман Вейс, фармацевт. Его семья исчезла