Ренате Стуурман

Лерато, с утра до вечера гладившая рубашки в прачечной на окраине Йоханнесбурга, заметила, как в витрине мелькнул силуэт Табо — её школьного друга, пропавшего три года назад. «Ты где торчал?» — выдохнула она, вытирая руки о фартук с пятном от отбеливателя. Он молча протянул потёртый блокнот с адресами: «Касипе-стрит, 17. Твой брат там ночевал перед тем, как его грузовик нашли пустым у шоссе N12». За окном грохотали автобусы, а Лерато, не снимая бирки с новой партии белья, нацарапала на ладони
Окей, представь: просыпаешься в каком-то странном поселке, где у всех вместо имен — номера на груди. Ты — Шестой. Во рту привкус металла, голова пустая, как после отключки, и ни одной зацепки, как ты тут оказался. Вокруг такие же потерянные, как ты — все с этими дурацкими цифрами, все вроде бы живут, но будто на автопилоте. А еще эти камеры… Чувствуешь, как что-то щелкает за спиной, оборачиваешься — тишина. Паранойя? Не факт. Ладно, пытаешься копнуть: спрашиваешь у Двадцать Седьмого про прошлое