Екатерина Гудина

Анна и Максим спорили на кухне хрущевки, пока чайник шипел на плите. «Ты договорился с фотографом?» — Анна стучала пальцем по распечатке бюджета, где красным выделила перерасход на шатер. Максим, развалившись на стуле с гитарой на коленях, бормотал: «Саша из группы согласился за полцены, но ему надо уехать к пяти». За окном дождь заливал дворы Петербурга, а на столе лежали смятые чеки из
Полина, в синем шарфе из «Ашана», толкает Антона локтем в переполненном вагоне метро: «Ты опять забыл купить корм Рыжему». Антон, уткнувшись в телефон, бормочет: «После работы забегу, окей?» Они живут в двушке на Арбате — трещина на потолке в форме кота, горшок с засохшим алоэ на подоконнике. Вечерами Полина рисует комиксы про уличных котов, а Антон ремонтирует старый принтер, который тарахтит,
Лиза, рыжеволосая бариста из кофейни на Невском, каждое утро начинала с подсчета сахарных пакетиков и проверки сломанной кофемашины. В четверг, когда гость в кожаной куртке попросил «капучино без пенки», она уронила кружку с надколотой ручкой — ту самую, что всегда ставила себе после смены. «Макс», — представился он, доставая из чехла саксофон с царапиной на раструбе. Оказалось, он приехал из
Анна, медсестра из Иваново, втиснула чемодан с подарками и термосом чая на верхнюю полку плацкарта. Рядом Максим, владелец стройфирмы, тыкал в ноутбук, хрипло споря по телефону: «Сергей, если к утру не подпишем – контракт уплывёт». Поезд Москва–Хабаровск гудел, проводница Люда раздавала постельное белье с пятнами от порошка. Анна достала спицы и клубок синей пряжи – начала дёргать нитку, чтобы не
Светлана, 34 года, в спортзале с потрескавшимися окнами на Урале, перетягивает тетиву лука. На полу — ржавые гантели, пахнет мастикой. Тренер Виктор Петрович, бывший чемпион с сипящим от табака голосом, бросает: «Десять стрел — десять жизней. Промажешь — назад не вернёшь». Она тренируется после ночных смен уборщицей в местном ДК. Дома — дочь Аня, 8 лет, астма. В рюкзаке девочки всегда ингалятор,