Дэн Хусейн

Арадхана, 17 лет, каждое утро протискивается в переполненный автобус №214 от Бандра до Нариман-Пойнт. В сумке — потёртые пуанты, купленные на распродаже в Crawford Market, и контейнер с остатками вчерашнего дал-рис. В балетной студии на третьем этаже торгового центра, где кондиционер вечно глохнет к полудню, она отрабатывает плие под насмешки однокурсника Рахула: «Ты же маратхка, а не какая-то русская балерина!» Вечером, пока отец чинит рикши в гараже, Арадхана крадёт Wi-Fi соседей, чтобы
В переулках Мумбаи, где воздух густеет от карри и бензина, Радж таскает гитару с треснувшим грифом. Каждый вечер он играет на рынке Кроуфорд под треск лампочек, пока торговцы в клетчатых рубашках не прогоняют его палками. «Слушай, парень, тут не цирк!» — хрипит один, швыряя монету в грязь. Радж подбирает ее зубами, смеется, но позже, у заброшенного дока, сталкивается с тремя фигурами в кожаных куртках. Нож блестит — удар в бок, кровь на песке. Его находит Мира, медсестра из клиники «Джанак»,
Раджив Шарма, 27 лет, каждое утро пробирается через толкотню рынка Кроуфорд в Мумбаи, чтобы успеть к открытию биржи. Его потёртый кейс с бумагами пахнет карри — вчера сестра Аша положила туда ланч-бокс, не спросив. В зале трейдеров, где вентиляторы гоняют липкий воздух, он шепчет брокеру Викраму: *«Продавай Tata Steel сейчас, иначе к вечеру будем есть рис без овощей»*. Дома, в трёхкомнатной хрущёвке на окраине, мать ругает его за задержанный кредит за холодильник, пока отец молчит, перебирая
Знаешь, я недавно посмотрел один фильм — такая классная заруба про четырех абсолютно разных людей. Ну представь: они вообще с разных планет, как по мне — религия, язык, социальный статус, всё как стены между ними. Но самое крутое, что история не про эти барьеры, а скорее про то, как они таранят их лбом, иногда смешно, иногда до слез. А действие-то где? В этом безумном районе Мумбая, где, кажется, каждое второе здание — прачечная. Серьезно, я после фильма полчаса гуглил — оказывается, там целые