Родриго Сантос

Мариша, 27 лет, чинит протекающий кран в лиссабонской квартире 1930-х годов. Под ржавой прокладкой находит засохший конверт с фотографией: мужчина в котелке стоит у фонтана Шато-д’О в Париже, на обороте — *«Жоао, они знают про ванну»*. Бабушка, разбирая старые газеты на балконе, бросает: *«Твой прадед исчез в 48-м. Говорили, спорил с французом-архитектором о плитке»*. Вечером Мариша получает
Инес, девушка в потёртом кожаном пальто, каждое утро протирала стойку в кафе *O Velho* на улице Алфама. Однажды между кофейными зёрнами она нашла конверт с обугленным письмом на ладино — смеси испанского и иврита. «*La kaza de la tristesa está en Bélem*», — прошептала старуха-клиентка, указывая на башню Торри-ди-Белен. В тот же вечер Инес, пряча под шарфом рыжие волосы, прокралась в архив