Том Аннико

Кейт, гид по Центральному парку, каждое утро просыпается под треск гирлянд в своей съемной студии на Манхэттене. Вчерашний бармен Джейк снова спрашивает: «Опять капучино и круассан?» — она кивает, замечая, что снежинки на его фартуке те же, что и три «понедельника» назад. В метро ей попадается тот же мужчина в оленьей шапке, читающий «Санта-Клаус в бегах», а вечером на свидании с Майлзом,
Джейк, 22-летний поварёнок из забегаловки *Мартинес Дайнер* в Бруклине, случайно находит в подсобке потрёпанный блокнот с рецептами покойного владельца кафе — своего отца. В углу страницы с надписью *"Чили-карри для Мии, 1998"* он замечает пометку: *"Добавить шафран из магазина на 7-й авеню. Только там".* Лейла, бариста с розовым ирокезом, тыкает в строчку ногтем, покрытым
Лиам, механик из заброшенного гаража на окраине Калгари, чинил старый пикап, когда Эмили, его сестра-медсестра, ворвалась с пачкой счетов за электричество. «Снова отключили. Через три дня, — бросила она, разглядывая трещину на экране своего телефона. — В больнице сказали, что палату №4 закрывают. Я теряю смены». Лиам вытер руки тряпкой, пахнущей бензином: «Достану денег. У Джейка на складе грузят
В библиотеке на углу Мейн-стрит Лиза Мартин сортирует подаренные томики Диккенса, пока за окном метель скребет стекла. Её старый радиоприемник трещит о закрытой школе и обрыве ЛЭП. Джейк Тернер, в заношенной фланелевой рубашке, вваливается с комом снега на ботинках: «Генератор в домике у озера заглох. Опять провода перегрызли». Лиза протягивает термос с чаем: «Ты же сам сказал — лисы голодные». В
Вот, смотри: Крис, эта крутая девчонка из рекламной тусовки, в один миг ломает всю свою карьеру. Представь — младшая сестра погибает почти на родах, а она, вместо глянцевых презентаций, сутками качает колыбельку с крошечным племяшем. Врачи еле вытянули мальчишку, а Крис будто сама переродилась — бросила всё, лишь бы Кевин рос как родной. Ну честно, мурашки, когда думаешь — как люди на такое