Джек Пирс

Лора, 27 лет, живет в двухкомнатной квартире на окраине Лондона с треснувшей плиткой в ванной. Каждую ночь ей снится один и тот же коридор с зелёными обоями, где дверная ручка растворяется в руке. По утрам она включает радио BBC 4, чтобы заглушить тиканье настенных часов, пока пьёт чай с прогорклым молоком. «Вы просто не высыпаетесь», — говорит терапевт в поликлинике на Бейкер-стрит, выписывая
Знаешь, что самое жуткое? Когда смотришь на экран, а там 1994 год — Руанда, солнце палит, птицы поют как ни в чём не бывало. А в это время... Три месяца кошмара. Сосед режет соседа мачете, дети прячутся в выгребных ямах — и всё потому, что в паспорте написано «тутси» вместо «хуту». Цифры вообще в голове не укладываются: от шестисот тысяч до миллиона. Это как если бы каждый день исчезал целый
Вот, представляешь, жил-был мужик — Пьер, 45 лет. Семья треснула по швам, работа в школе достала так, что хоть волком вой. И он, весь в соплях и внутреннем бардаке, срывается в Лондон — мол, авось там глотну воздуха. А в итоге… Ну, ты ж понимаешь, эмигрантская доля — хватается за первое, что подвернулось. Агентство. Только не простое, понимаешь ли. Честно, сначала думал — фигня какая-то. Ну