Эрхан Языджиоглу

Эда, в потёртых джинсах и с отслоившимся лаком на ногтях, протирала столики в кафе на окраине Стамбула, когда услышала грохот стройки за углом. Её отец, Али, чинил треснувший каблук у входа, ворча на шум: «Опять эти богачи сносят историю ради стеклянных коробок». На крыше полуразрушенного здания, где её семья хранила старые ковры и банки с оливками, Эда обнаружила Серкана в белой рубашке, заляпанной краской. Он измерял периметр рулеткой, не замечая, как наступил на её альбом с эскизами платьев.
Молодой автомеханик Гёкхан, в рваной футболке с пятнами машинного масла, каждый вечер возвращается в старую квартиру в Çengelköy, где его ждёт жена Ипек — дочь владельца текстильной фабрики Исмаила. Тесть, ворча за столом над порцией баклавы, тычет вилкой в воздух: «Ты даже кран на кухне починить не можешь, а хочешь мою дочь содержать?». Гёкхан молча ковыряет отвёрткой заедающий замок на балконе, где Ипек сушит кукурузные початки для зимних запасов. На следующее утро он ворует из гаража Исмаила