Кику Шарда

В старом общественном центре Бхуванешвара, где треснувшие стены покрыты плакатами с неправильными глаголами, Рави Шарма, 32-летний преподаватель с потёртым оксфордским словарём, пытается объяснить разницу между "much" и "many". Митха Патель, девушка в поношенных кедах, переспрашивает: "Но если я скажу 'many money', они меня вообще поймут?" За окном грохочет авторикша, а продавец чая Манош, притащивший в класс железный поднос со стаканами, лепечет:
Радж, худой парень в потертой футболке, моет стаканы в чайной лавке отца возле рынка Мумбаи. Каждый день мимо проходит Викрам с одноклассниками — они щелкают семечки, смеются над Раджем: *«Эй, чайвалла, когда уже курить научишься? Боишься, что папаша кашель услышит?»*. Отец Раджа, Сурадж, действительно кашляет за занавеской — утром мокрота с кровью оседает на медном тазу. По вечерам Радж подбирает окурки у киоска с панипури, считает, сколько рупий отец потратил на сигареты за месяц. Амиша,
Знаешь, иногда кажется, что у животных судьбы круче наших человеческих. Вот возьми этого пса – раньше жил как король, ей-богу! Представляешь: особняк, своя машина (ну ладно, не водил, но ездил же!), а хозяева души в нем не чаяли. Жрал, наверное, с золотой миски, спал на диване под кондиционером… Да мы с тобой так не живем! А потом – бац! – и всё. Бросили. Просто взяли и слиняли куда-то, оставив его в этом адском мумбайском пекле. Ну как так-то? Вот честно – сердце сжимается, когда думаешь: