Николас Айронс

Лола, 22-летняя ассистентка в бруклинском ателье, крадет обрезки шелка из мусорного бака после ночной смены. Она шьет платье с асимметричным подолом в своей квартире над китайской закусочной, где запах жареной лапши смешивается с лаком для волос. На показе в Сохо Маркус, циничный агент с татуировкой змеи на запястье, тычет вилкой в салат «Цезарь»: «Ты либо завтракаешь с Vogue, либо моешь их туалеты. Выбирай сейчас». Лола откусывает кусок брауни с перцем чили, который ей сунула барменша Рикки —
Знаешь, есть такой фильм про Вторую мировую, где все крутится вокруг безумно умного немецкого ученого — Ника Рауса. Представь: парень сидит над какими-то формулами, от которых у Гитлера аж глаза горят — он же мечтает создать супероружие, чтобы весь мир к ногам свалить. И вот тут начинается драма: все враги внезапно становятся «друзьями». Англичане, американцы и наши, советские, скрепя сердце объединяются — лишь бы этого Рауса фашистам не отдать. Ну а как иначе? Если он у немцев окажется, пиши
Представляешь? Только-только Шарп разжился куском тихой жизни в нормандской глуши — ферма, яблони в цвету, Люсиль с её смехом, от которого даже коровы спокойнее становились. Думал, ну всё, хватит с него войн и окопной грязи. Ан нет! Наполеон, как чёрт из табакерки, выскакивает с Эльбы, и вся Европа опять на ушах. А наш-то Шарп, между прочим, не из тех, кто прячется за юбкой. Сердце ёкнуло — эх, знал бы, чем обернётся эта честь! — и вот он уже напяливает мундир полковника, который пахнет