Николас Айронс

Лола, 23 года, в синих джинсах с выгоревшими коленями, разливает латте в крошечной кофейне на углу Бедфорд-авеню. Маркус, её парень с фиолетовыми прядями в чёрных волосах, крадет у посетителей салфетки — рисует на них карикатуры. «Ты вчера опять забыл вынести мусор, — бросает Лола, вытирая пролитое молоко. — А я до трёх ночи пришивала стразы к этому чёртову топу для кастинга». Маркус хмыкает,
Знаешь, есть такой фильм про Вторую мировую, где все крутится вокруг безумно умного немецкого ученого — Ника Рауса. Представь: парень сидит над какими-то формулами, от которых у Гитлера аж глаза горят — он же мечтает создать супероружие, чтобы весь мир к ногам свалить. И вот тут начинается драма: все враги внезапно становятся «друзьями». Англичане, американцы и наши, советские, скрепя сердце
Представляешь? Только-только Шарп разжился куском тихой жизни в нормандской глуши — ферма, яблони в цвету, Люсиль с её смехом, от которого даже коровы спокойнее становились. Думал, ну всё, хватит с него войн и окопной грязи. Ан нет! Наполеон, как чёрт из табакерки, выскакивает с Эльбы, и вся Европа опять на ушах. А наш-то Шарп, между прочим, не из тех, кто прячется за юбкой. Сердце ёкнуло — эх,