Олег Гущин

Артем, бывший спецназовец с шрамом над бровью, каждое утро начинал с осмотра «Волги» бизнесмена Виктора Семенова. В салоне пахло сигаретным пеплом и кофе из термоса. «Не трогай замки сама», — бурчал он Лере, дочери Семенова, когда та пыталась открыть дверь в квартиру на Тверской. Девушка, в розовом халате и с наушниками, плевала в его сторону: «Папаша тебе не за нытье платит». Вечерами Артем дежурил у клуба на Патриках, считал шаги до черного джипа с тонировкой, а Лера, в серебряном платье,
Лида, библиотекарша из Устюжны, нашла в подвале за ящиком с потрепанными книгами 50-х икону с облупленным ликом. Пальцы вскрылись о ржавый гвоздь, когда тянула ее — кровь попала на дерево. "Чего копаешься в хламе?" — спросил Витя, электрик с перегаром, заглядывая в люк. Ночью в квартире над хрущевским холодильником "Саратов" появились черные пятна, будто плесень, а радио само включилось на волне с шипящим голосом: *"Матрёна... зовут меня..."* Через три дня умер
Катя, в розовом фартуке с пятном от варенья, месила тесто в подсобке кафе «Берёзка» на Петроградской. Ее сосед по стойке, Олег, вчерашний повар из закрывшегося ресторана «Мариинский», тыкал вилкой в её миндальное печенье: *«Ты его в сиропе вымачивала? Суховато… Как моя бывшая после ссор»*. Они спорили о пропорциях муки, пока за окном мартовский дождь стучал по жестяному козырьку. Вечером, забирая сумку с рынка на Лиговском, Катя нашла в кармане записку — *«Приди завтра. Покажу, как делать
Знаешь, вот бывает в жизни — встречаешь таких людей, как Эльза. Семнадцать лет, голова в облаках, а вместо реальности — сплошные замки из воздушных замков да мечты о рыцаре в сияющих доспехах. Ну, ты понимаешь: влюбляется в улыбки незнакомцев, верит в «долго и счастливо», а потом… бац! Жизнь подкидывает такую заковырку, что диву даешься. Вот представь: один неловкий поступок, случайное слово — и всё, будто камешек с горы сорвался. Сначала тихо, едва заметно, а потом — обвал. И ведь кажется, ну
Знаешь, как бывает в кино? Вот эта история — прямо как из типичной мелодрамы, но с таким поворотами, что диву даешься. Представь: клуб, музыка, и наш Максим — местный король танцпола — вдруг замечает эту скромную девчонку из провинции. Маша, вроде бы ничего особенного, но вальс они отжечь умудрились так, что весь зал ахнул. Ну думаешь, завязка — красавчик и серая мышка. Ан нет! А дальше — чистая случайность. Маша приходит устраиваться в его же агенство! Ну Макс, понятное дело, взял её не только
Вот представь: обычный день, обычная дорога — и вдруг страшная авария. Девушку Ирину привозят в больницу едва живую. Врачи там, говорят, чуть ли не на пальцах объясняли родителям: шансов мало, нужна кровь прямо сейчас, иначе конец. И тут эта Оля, медсестричка — молодая, сама жизнь в глазах — вызвалась быть донором. Ну героиня, да? А в итоге... Сама на операционном столе осталась. Вот так поворот, да? Ирина-то выкарабкалась, а Оля — нет. Жуть какая. И самое дикое — родители Иры как сговорились:
Знакомьтесь с Георгием, Валентином и Владимиром — когда-то они были небожителями из закрытого мира советских спецслужб. Крутые, опасные, братья по оружию. Но когда Союз начал сыпаться как карточный домик, их последняя совместная операция стала точкой невозврата. Разбежались кто куда: Георгий — притворился покойником, зарылся где-то в глуши, а те двое… Ну, вы поняли. Бизнес по-русски — грязный, с подковёрными играми и пистолетами под пальто. Что поделать — время лихое, совесть тогда многим
Знаешь, иногда кажется, что обычный рейд бандитов — это как перевернуть камень: гадину найдёшь, да и только. Вот и тут — приграничный пост, фургон с водкой, всё тихо... А потом бац! Ребята вломились как ураган, искали наркотики в тайниках. Ну, типа, классика: водка-то явно прикрытие! Но жизнь-то любит сюрпризы. Вскрыли они ящик, а там... человек. Живой. Съёжившийся, бледный как мел. И молчит, будто смерть за плечом стоит. И знаешь, что самое жуткое? В тот момент они ещё не поняли, что эта
Вот, знаешь, история про Ахмета — прям сердце сжимает. Представь: человек всю жизнь в горах овец пас, тишина, покой… И тут в один день — бах! — сходит этот адский сель. Дом — в щепки, родные — погибли… Жуть. Вот и поехал он, седой уже мужик, в Москву — брата искать, единственного, кто остался. А он в столице-то ни разу не был — как ребенок, честно говоря. Интересно же: едет такой «горный дух» в поезде, а вокруг люди — чужие, суетные. Проводница, видимо, сразу раскусила, что он «не отсюда» —
Представь Казахстан в 54-м: морозный ветер гуляет по медным рудникам, а в лагерях зэки, обмотанные тряпьем, гнут спины с рассвета до темноты. Охранники из КГБ — ну те, что пострашнее здешних морозов — будто соревнуются, кто из них изобретет поизощреннее унижение. То ли люди, то ли тени — даже смешно, как они еще вообще на ногах держатся. Голодные, обмороженные, а все равно шепчутся по баракам: мол, хватит это терпеть. И вот представь — они решаются на бунт. Не из-за пафосных лозунгов, нет.