Олеся Ерикова

Марина, бухгалтер из Перми, застряла в съемной однушке с облупившимися обоями под ромашки. Утром она натягивала колготки с затяжкой, пока сосед за стеной долбил перфоратором. В офисе, пахнущем старым линолеумом, начальник тыкал пальцем в отчет: «Ты вообще цифры видишь? Тут вместо зарплат – детские пособия!» Она молча переделывала таблицу, глотая холодный кофе из пластикового стакана. Вечером в
Сергей, в рваной куртке с оторванным карманом, спотыкается о корягу, хватаясь за ствол сосны. Анна, вытирая нос рукавом свитера, тычет пальцем в ржавый указатель с надписью «Медпункт – 2 км»: «Там хотя бы печка будет. А то замерзнем, как те вороны вчерашние». В рюкзаке у него — три банки тушёнки с погнутыми крышками, пачка мокрых спичек в целлофановом пакете. Когда на скрип снега под ногами Анна
Анна, вернувшись в родной город после десяти лет в Москве, сразу пошла в театр на Советской, 15. Здание облупилось, фойе пахло сыростью и старыми коврами. В кабинете директора она застала Егора, местного режиссёра, который лихорадочно рылся в бумагах. «Закроют через месяц, если не найду спонсора», — бросил он, не отрываясь от счетов. В старом сундуке за сценой они обнаружили потёртый дневник