Татьяна Назарова

Знаешь, смотришь порой кино — и вроде бы начинается как стандартный детектив: нашёл следователь Муромцев какую-то халтуру участкового, ну, типа, взялся раскручивать — ан тут вылезают целые схемы из теневого бизнеса. Серьёзные дядьки в дорогих пальто, конверты с деньгами, всё как положено. Но! Тут вдруг — бац! — параллельно начинает всплывать какая-то средневековая история с алхимиком. Типа, врач какой-то, но явно не из тех, кто травки собирал. И висит, понимаешь, его портрет в квартире одного
Слушай, вот смотрю я этот фильм — и понимаю, будто в грудь камнем упало. Ну, знаешь, когда главного героя, обычного парня, в штрафбат вжаривают… Без предупреждения, без «собери вещички». Просто — раз! И ты уже не человек, а пушечное мясо. И что ты думаешь? Вместо фронтовой романтики — ад на земле: грязь по колено, командиры, которым плевать, жив ты или сдох, а вокруг такие же потерянные, как тени. Меня до сих пор мурашки от одной сцены — он в окопе сидит, дождь льёт как из ведра, а он письмо
О, этот фильм... Знаешь, иногда случайно натыкаешься на что-то такое, что будто за руку хватает и не отпускает. Вот как тут. Сюжет вроде простой — про людей, землю, какие-то бытовые драмы, но как же это подано! Такая глубина в мелочах: взгляд героини, когда она стоит у окна, или как ветер колышет занавеску в пустой комнате... Боже, это же чистая поэзия в кадре, а не кино! Честно, первые минут двадцать я даже не понял, в чем фишка — думал, ну деревня, конфликты, сенокос... Ан нет! Потом как