Ольдржих Влах

Марек, инженер-неудачник из Праги, втихаря заложил мамины серьги, чтобы купить билеты на поезд для Эвы — она мечтала сбежать от офисной рутины в деревню. Всё началось с пьяного спора в баре «У Гусака», где он пообещал: «Через месяц будем пить кофе в своём саду, а не в этой вонючей подземке». Переезжали в старом грузовике с разбитой фарой, везя с собой только кота Бобика, треснутый самовар и пару спальных мешков. Дом в Высочине оказался не «уютной развалюхой», как писали в объявлении, а сараем с
Знаешь, иногда такие истории цепляют неожиданно — вроде и ангелы, рождество, всё такое сказочное, но вдруг понимаешь, что это не про волшебные трюки, а про нас самих. Вот смотришь на этого Петронела — ангела, которому спуститься на Землю оказалось проще, чем разобраться в людской кутерьме. И ведь не какой-то там супергерой: то в луже поскользнётся, то в очереди за хлебом запутается. А как же иначе? Мы же все через это проходим — то чай пересолим, то в метро не туда уедем. Но самое трогательное
Знаешь, есть такие истории, которые цепляют не яркими взрывами, а какой-то тихой человечностью. Вот смотришь на этого отца — ну, обычный чувак, у которого в голове вечный конфликт между удочкой, женскими юбками и криками детей дома. Смешно, конечно: то он на рыбалке сутками пропадает, то глаз закатывает при виде соседки, а потом вразумлённо бежит назад, к семье. Как будто в комедии положений живёт, только жизнь-то не сценарий... Но потом — бац! — война. И всё это мелкое баловство вдруг обретает
Знаешь, был у нас в деревне один такой… Ну как бы сказать… Чудак с добрым сердцем, но головой, будто набекрень. Отик, звали. Работал вроде как помощником шофера, но боже ж ты мой — каждый день у него какая-нибудь катавасия! То колесо потеряет, то в канаву заедет, будто пятилетний с велосипедом. Все над ним посмеивались, конечно, но в душе-то понимали: парень-то безобидный, просто… Ну, не от мира сего. Взрослая жизнь для него — как тарзанка над пропастью: страшно, непонятно, и руки-ноги не