Вероника Страпкова

Лена, работница берлинской антикварки на Шпрее, разбирая коробки с блошиного рынка, выронила куклу в платье 1920-х — треснувший висок, левая рука заменена на деревянный протез. «Опять хлам тащишь», — флегматично бросил Томас, коллега, вытирая пыль с винтажных часов. Ночью в подсобке, где пахло нафталином и старыми газетами, кукла повернула голову со скрипом, словно шестерёнки в граммофоне заело. Через неделю Лена уже стояла в пражской мастерской Карела — лысый старик в запачканном фартуке чинил