Чжан Хаожань

Цинь Шань, пятнадцатилетняя дочь императора, каждое утро пробиралась через задние ворота дворца, прикрывая лицо потрёпанным платком служанки. На рынке она меняла расшитые жемчугом туфли на теплые сладкие лепешки — продавец Ли всегда подмигивал: «Опять голодная, девочка?» Однажды за грудами корзин она заметила худого мальчишку, стащившего яблоко у торговца вином. Лю Бай, сирота с обожжёнными от костров пальцами, сначала принял её за воришку: «Твои руки слишком чистые для нашего дела». Они
Ли Чэнь, худощавый лекарь с подпаленными от травяных отваров пальцами, каждое утро пробирался через шумные рынки Чанъаня к императорской аптеке. В кармане его выцветшего халата лежал список: корень женьшеня, сушеная гусеница-кордицепс, шелковичные коконы. «Снова подменяют сырье», — бормотал он, разглядывая плесневелые грибы шиитаке в ящике поставщика Вэя. Евнух Гао, пахнущий сандаловым маслом, застал его за проверкой свитков с рецептами: «Двору нужен эликсир для танцовщицы Сяо — император
Ох, этот сиквел… Помните ту самую дрожь по спине после первой части? Вот тут всё как будто взяли, умножили на два и добавили щепотку безумия. Серьёзно, я полфильма сидел, вжимаясь в подлокотники кресла — то ли от страха, то ли от восторга. Казалось бы, призраки, скримеры, старый дом — клише? Ан нет! Тут тебя сначала убаюкивают мрачной атмосферой, а потом — бац! — заставляют чуть ли не чай расплескать от неожиданности. Лично меня подкупило, как они играют со звуком. Тишина-тишина, а потом вдруг