Джон Ливингстон

Амелия чинит старый проектор в подвале лаборатории своего отца, доктора Ирвинга. На экране мелькают кадры с её лицом — дата в углу: *12.03.2005*. Она трогает шрам за ухом, вспоминая, как отец говорил, что это последствие аварии. В кафе *"Сетчатка"* Дерек, её сосед-программист, роняет ложку в кофе: *"Ты никогда не задумывалась, почему Ирвинг запрещает тебе МРТ?"* Вечером Амелия
Ох, вот это жесть! Представь: вчера ребята устроили настоящий загул в каком-то отеле под Лафлином — ну ты знаешь, классика «давайте отметим свадьбу Доуга так, чтобы потом сто лет вспоминали!» Только вот проснулись они… Нет, серьезно, это даже не Лафлин больше. Какая-то дичь: неон, роботы вокруг, асфальт трещит как в дешевом фантастическом треше. И главное — Доуга след простыл. Вообще. Ни тебе
Представь: невеста в пышном белом платье, с макияжем, который явно делали сквозь слёзы, — и вся эта красота загребает в полицейский участок за стрельбу прямо в церкви. Да-да, ты не ослышался! Вот так закончилась эта любовная история — не роман, а какой-то психоделический квест. Марта, бедолага, всю жизнь гонялась за своим «идеалом»: типажом из девичьих грез, этаким рыцарем в сияющих доспехах. Но