В центре душераздирающей истории оказывается Мемо – мужчина, чья доброта и наивность не знают границ. Несмотря на его ограниченные умственные способности, Мемо живет счастливо с любимой дочерью Овой, для которой он является всем миром. Их связь настолько крепка, что кажется неразрушимой. Но судьба готовит суровое испытание. Прогуливаясь по парку, Мемо становится свидетелем трагедии, которая
В маленьком приморском городке Йеникёй, расположенном на берегу Турции, жизнь текла спокойно и размеренно, пока однажды не была нарушена трагическим событием. Американская писательница, известная своими захватывающими романами, нашедшая здесь свое вдохновение, внезапно исчезает. Сотрудники отеля, привыкшие к её пунктуальности, начинают волноваться и вызывают полицию. Когда детективы прибывают на
Леонид заметил следы у сарая — четыре когтя, вмявшие снег до земли. «Опять шастает», — пробормотал он, сжимая рукавицы, связанные Аней из старого свитера. В избе пахло чабрецом: жена развесила пучки у печки, чтобы отгонять простуду. «Скотину забрать норовит», — крикнула Аня, выливая помои на дорожку к колодцу. Леонид взял обрез, обмотанный изолентой, и потянул за собой самодельные лыжи — фанерные
В загадочном мире, где реальность переплетается с фантазией, разворачивается история, наполненная тайнами и неожиданными поворотами. Главная героиня, Джанферза, оказывается в центре событий, которые переворачивают её привычную жизнь с ног на голову. Её путь пересекается с Махиром, харизматичным и загадочным мужчиной, чьё присутствие окутано аурой тайны. Он становится для Джанферзы одновременно
Эмир застрял в пробке на мосту Босфор, сжимая в руках потрепанный сценарий с пометками красным маркером. В кафе «Пьер Лоти» его ждала Айше — продюсер с сигаретным голосом, которая десять минут назад прислала SMS: *"Проект закрывают. Приезжай — объясню"*. Он перебил таксиста, тыча пальцем в стекло: "Сюда сверните, через арку!" В зале пахло жженым кофе и корицей. Айше,
Зоран, детектив из криминального отдела Стамбула, копался в деле о самоубийстве мэра маленького городка близ Каппадокии. В кабинете пахло сыростью и старыми документами, на столе валялись пустые упаковки *Tekel 2000* и кофе в бумажном стаканчике. «Он повесился в собственном кабинете, но за день до смерти купил билеты в театр для дочери», — бормотал Зоран, листая отчёт. Его напарник, Али, указал
Эмин, худощавый инженер с хронической бессонницей, нашел в старом чемодане отца потрепанный блокнот с координатами и схемой подземных тоннелей под Стамбулом. За чашкой терпкого кофе в кафе возле Гранд-базара он показал записи Зейнеп, своей соседке-студентке, которая подрабатывала расшифровкой архивов: *«Здесь отметки про какие-то контейнеры… Отец писал, что в 90-х их команду засылали чинить
В селе под Анкарой, среди пыльных дорог и ореховых рощ, 23-летний Аслан находит окровавленные четки отца, Джемаля, после его убийства в овраге. Он вспоминает, как Джемаль, перед тем как уйти из дома, бросил: *"Эти четки не для молитв… Они для тех, кто забыл свой стыд"*. Сельский участковый, Мурат, вяло ведет дело, шепча Аслану за рюмкой ракы: *"Тут каждый камень знает, кто виноват.
Эмир, сын владельца текстильной фабрики в Стамбуле, заходит в крошечное кафе у Галатского моста, где Лейла, студентка-вечерница в поношенном фартуке, разливает турецкий кофе. Он просит «что-нибудь сладкое», но в витрине только пыльные пахлавы. «Утром пекли симиты — остался один», — говорит она, протягивая бублик с кунжутом. Он платит лирой с надорванным углом, замечает её потёртый блокнот с
Вот, представь: годами живешь в каком-то тумане, будто тебе втюхали сказку, а ты и не поняла. Эбра так и существовала — сначала даже не чесалось в голове, что что-то нечисто. Потом бац — мысли начали подкрадываться, как эти противные мурашки по спине. А там уж и сомнения накрыли с головой: "Стоп, а что если всё это... фейк?" И понеслось: проверяет, копается, нервничает. А тут Мурат —
Вот, представляешь: горы, снег по колено, а эта проклятая антенна как назло сломалась. Отправили ребят чинить — обычная рутина, думали. Ан нет, попали в переплёт — засада, стрельба, крики... И остаются они вдвоем: Бекир, видавший виды старожил, и Огуз, этот очкарик-историк, который в армию-то вломился добровольно, видимо, учебники начитался про героизм. Вот смех-то! Старший ворчит, как медведь с