Махавир Сингх Фогат, когда-то блиставший на ковре как профессиональный борец, был вынужден оставить свои мечты о спортивных вершинах из-за суровой реальности бедности. Но его страсть к борьбе не угасла, и он поклялся, что его сын когда-нибудь принесет семье олимпийское золото. Однако судьба сыграла с ним шутку, подарив не сына, а четырех дочерей. Сначала разочарованный, Махавир вскоре осознал,
Аша, 32 года, живёт с мужем Маноджем и дочерью Лией в тесной двухкомнатной хрущёвке в районе Бханодар, Мумбаи. Каждое утро она надевает синтетическую форму колл-центра «StarLine», пока Манодж, водитель автобуса № 204, разогревает вчерашний дал в алюминиевой кастрюле. "Снова эти проклятые штрафы за опоздание, — бормочет он, разминая больное колено. — Лучше бы Лию в муниципальную школу отдали,
Арджун, 23 года, разгружает ящики с манго в крохотном магазине специй на Ораниенбургер-штрассе. По вечерам подрабатывает в *Chaiwallah’s Den* — кафе, где пенсионер-сикх Балджит учит его варить кардамонный латте. В четверг, когда дождь заливал витрину набросками бликов, в дверях появилась Мира: промокший платок на голове, след от сумки на плече. «Ты видел парня с татуировкой кобры на шее?» —
Манджу, 19 лет, растит коз в деревне возле Джайпура. Утром, разбив глиняный кувшин у колодца, замечает, как осколки зависли в воздухе. «Чертовка!» — кричит соседка Шанти, пряча ребенка под покрывало. Муж Ракеш, пахнущий пылью и потом, хватает ее за руку: «Опять твои штуки? Хлеб в печи не поднялся из-за тебя». Девушка прячет найденный в развалинах храма медный амулет под тюками с сеном, пока
Арджун Малик, 22 года, таскает мешки с удобрениями на фабрике в Джхарии, пока солнце палит асфальт. После смены он мчится на заброшенный стадион «Шахин», где тренирует бывший игрок Раджеш Верма — тот вечно с флягой чая в руке и сиплым голосом: «Снова опоздал? Ладно, бей по крученым, а не как бабуля в крикет!» Дома отец, Ракеш, разбивает глиняный кувшин, узнав, что сын прогулял смену: «Ты думаешь,
В заброшенном шахтерском поселке под Дханбадом 18-летний Аджай ковыряет потрескавшуюся землю палкой, выискивая куски угля. Его мать, Шанти, стирает в жестяном тазу застиранные комбинезоны, кричит через двор: «Собирай вещи — завтра в школу!» Он морщится, зная, что вместо уроков пойдет с отцом, Ракешем, в незаконную штольню — там платят 200 рупий за мешок. По вечерам у лавки с паанами Аджай
Сахиль, британский танцор брейк-данса с потёртым рюкзаком и наушниками, постоянно висящими на шее, сталкивается с Индирой, которая тренирует свою группу в заброшенном гараже Мумбаи. Их встреча — случайность: он ищет место для репетиций после того, как лондонский зал «Rhythm Cave» повысил аренду. «Ты сюда пролез через дыру в заборе?» — усмехается Индира, пока её подруга Прия чинит старый динамик
Адити Шарма, студентка-биолог из переулков старого Мумбаи, снимает комнату в обшарпанной хрущевке. Вихан Патель, младший инженер из провинции, въезжает туда же после того, как хозяйка, миссис Десаи, тайно сдает угол за двойную плату. «Ты чё, тут мышей разводишь?» — Вихан пинает коробку с пробирками Адити, пока она заклеивает щели в окне газетой. Их соседство начинается с войны за розетку: он
Арджун, детектив в помятой рубашке, приезжает на Бандру в шесть утра. На полу в гостиной Викрама — лужа крови, пахнет жасмином из разбитой вазы. Под ковром он находит клочок бумаги: *«2-14-9»*, написанное синей ручкой. «Вчера видел мужчину в чёрной куртке — торопливо курил у лавки», — бормочет продавец чая с улицы, протирая стаканы тряпкой. Арджун перематывает записи камеры: за два часа до
Викрам Малхотра, менеджер в небольшой логистической фирме в Западном Дели, каждое утро берет у Шивани, жены, стакан масала-чая с щепоткой молотого кардамона — так, как любит с колледжа. Их квартира в районе Раджендри Нагар пахнет жасминовыми гирляндами, которые Шивани развешивает у входной двери по четвергам. Ридхима Сахни, новичок в отделе Викрама, носит синематические сари с геометрическим