Линь Юйчэнь и Чэнь Хао каждое утро встречались у ларька с чаем с молоком возле станции Zhongxiao Dunhua. Он брал черный чай без сахара, она — с жасмином и тапиокой. «Опять проспал лекцию?» — спрашивала Линь, вытирая капли с стакана салфеткой с логотипом сети. Чэнь молча протягивал ей коробку с дангао, купленным на ночном рынке Шилинь. Они шли через парк Даань, где старухи в широких шляпах
Лао Ли, мясник с обветренными руками и запахом свиного жира в одежде, каждое утро рубил туши на рынке в уездном городке. Его жена, Чэнь Цинь, исчезла после того, как зашла в лавку Ваня — соседа, который торговал потрохами и вечно ходил с окровавленным фартуком. Вань, отхлебывая дешёвый *байцзю*, бурчал: «Сам запутался, Ли. Ищи лучше в своих углах», когда Лао Ли тыкал в него пальцем, показывая
Лев зажег фонарик, осветив трещину на потолке заброшенной дачи. Марк, споткнувшись о порог, выругался и вытер ладонью пот со лба. «Смотри, тут дата выцарапана — 12 сентября», — он ткнул пальцем в рассохшуюся дверь кухни, где пахло гнилыми яблоками. Лев поднял с пола ржавый ключ, обмотанный ниткой, и усмехнулся: «Привык, что ты вечно в мусоре копаешься». За окном завыл ветер, и тени от берёз
Фан Сяоу, в синей рабочей жилетке с пятном от латте на рукаве, толкала велосипед по переулку возле кафе «Золотой колокол», когда налетела на Цзян Чэня, выронившего папку с эскизами. «Ты вообще видишь, куда едешь?» — бросил он, подбирая смятый лист с чертежом офисного центра. «А ты пробовал не стоять, как памятник, посреди узкого тротуара?» — парировала она, поправляя сбившийся берет. Он пришел
Линь Сяо, археолог-стажёр, в пыльном подвале пекинского музея находит потёртый свиток с рисунком нефритового амулета. На обороте — стихи на древнекитайском: *«Река времён смоет лица, но не следы под ступнями ив»*. Вечером, за лапшой в закусочной возле станции Чжушу, она роняет визитку мужчины в чёрном пальто — Чэнь Фэнъюй, владелец антикварной лавки в переулке Гулоу. *«Ваш начальник передал, —