В мире, где тьма прячется за углом, тайный отдел правоохранительных органов берет на себя миссию раскрывать самые сложные преступления. Эта команда специалистов, обладая уникальным даром проникать в сознание преступников, становится последней надеждой на справедливость. Их работа — это не просто расследование, это психологическая игра, в которой ставка — человеческие жизни. Каждый новый случай — это головоломка, требующая неординарного мышления и умения видеть невидимое. Они не просто ищут
Лена, 17 лет, в рваных джинсах и потёртой куртке, тащит через грязный переулок Зареченска мешок с кроличьими лапками. «Опять браконьеры у горьковского пруда шныряют», — бормочет она, сплёвывая на асфальт. Вечером в полуразрушенном клубе «Рассвет» её ждёт Сашка — рыжий парень с перебинтованной рукой. «Слушай, у Горбатого вчера шмальнули двух кабанов. Говорят, следы к школе ведут», — он тычет пальцем в карту, где красным крестом помечен заброшенный интернат. Лена достаёт из рюкзака старую флешку
Максим Ларин, худой парень в очках с треснувшей дужкой, три дня не спал, отслеживая транзакции "Восточного кредита". В съемной однушке на окраине Питера пахло перегоревшим блоком питания и дешевым кофе "Якобс". Он тыкал пальцем в монитор с царапиной от кошачьего когтя: "Смотри, Игорь, тут дыра — как канализация в хрущевке". Его напарник, бывший сисадмин из Ростелекома, жевал булку с повидлом и хрипел: "Если накроют, посадит не банк, а бабушка за неуплату
Вот, смотри: каждый их день начинается с отметки в отделении, а вот закончится он... Ну, это как повезет. Иногда в шесть вечера уже дома чай пить, а порой за полночь влетают вызовы — если, например, район накрыла какая-то жесть. А бывает и вообще не до сна — форс-мажор, знаешь ли, сутки напролёт крутятся, как белка в колесе. Тут тебе не голливудские блокбастеры с гениальными сыщиками в плащах. Каждое дело — как жизнь: грязное, запутанное, иногда до слёз обыденное. Вот эти четверо — Богун,
Представляешь, в нашей скучной прокуратуре как гром среди ясного неба — объявляется новенький, Павел. Ну, ты знаешь, типичный «белая ворона»: спокойный, улыбчивый, будто конфетка в обёртке из кодексов. Коллеги, конечно, фыркали: «Штафирка! Карьерист!» А он взял да за первую неделю два дела, которые годами пылились, — хлоп — и закрыл. Без пафоса, без «я же говорил». Просто работал. И знаешь, что бесит? Что злиться на него вообще невозможно — парень как будто из другого теста слеплен. А Марина-то