В Кройцберге, на углу Ораниенштрассе, Бруно Мюллер, 34 года, слесарь с татуировкой *"Eigensinn"* на запястье, воровал кабели из полуразрушенной стройки. В рюкзаке за спиной — пачка писем от бывшей жены Юлии, которые он не открывал с зимы. Его соседка Лена, студентка-архитектор, случайно застукала его за этим, когда выносила мусор: *"Опять твой *Scheiße*, Бруно? Через неделю проверка из Bezirksamt..."* Он швырнул кусачки в лужу: *"Молчи, или расскажу, чьи граффити на
Карл Бреннер, уставший инспектор из Кёльна, потягивал кофе в забегаловке возле Рейна, когда позвонили насчет тела на складе в порту. Жертва — грузчик Ханс Фридрих, кишки вырваны через разрез от ключицы до живота. На мокром асфальте рядом с трупом Бреннер нашел следы: не собачьи, слишком глубокие, с расщепленными когтями. «Это чё, медведь в городе?» — спросил напарник Томас, зажимая нос платком от запаха гниющих бочек. Карл молча поднял обрывок черной шерсти с ржавой цепью — будто кто-то сорвал
Лена, 28 лет, переехала в Берлин после разрыва с бойфрендом-музыкантом, снимает комнату в районе Кройцберг. Работает бариста в кафе *KiezKaffee*, где каждое утро печет круассаны с марципаном. В четверг, когда закончился сироп для латте, к стойке подошел Марк — менеджер соседнего коворкинга, заказал эспрессо и спросил: «Вы всегда так агрессивно взбиваете молоко?» Через неделю он принес ей книгу Брехта с закладкой на стихотворении «Памяти Марии А.» — «Может, объяснишь, что тут про любовь?» У Лены
Лиза Мюллер, 16 лет, в рваных кедах и с рюкзаком, забитым учебниками по биологии, спотыкается о треснувший асфальт возле Ландвер-канала. Заметив розоватое существо с перистыми жабрами в мутной воде, она зовет Томаса, своего соседа, который снимает всё на старую «Практику» с царапиной на объективе. «Это же… аксолотль? Тут?» — бормочет Томас, поправляя очки. Существо шипит: «Портал под Рейхстагом… закрывается через три дня», — и выплевывает на берег ключ, обмотанный водорослями. Лиза прячет его в
Знаешь, иногда натыкаешься на фильмы, которые как старый свитер — вроде ничего особенного, но уютно и трогает до мурашек. Помню, как случайно включил эту историю лет десять назад — думал, фоном посмотреть, а в итоге залип так, что даже чай остыл. Там же эта девчонка, которая… Боже, как она играет! Глазами целые романы рассказывает, без пафосных монологов. И деревня эта — не картинка из открытки, а живая: грязь, дым из труб, старухи на лавочках шепчутся. Атмосфера такая, будто сам сидишь у