Ленинград, семидесятые годы XX века. Город, где прошлое и будущее сталкиваются на каждом углу, где история переплетается с современностью, а люди живут в тени великой войны, стремясь к новому, свободному миру. В этом бурлящем котле страстей и несправедливостей мы встречаем Сергея, талантливого писателя, чьи произведения пронизаны иронией и тонким юмором, но чьё творчество не находит отклика у
Милош, бывший журналист из Белграда, возвращается в родное село под Вишеградом после смерти отца — Сречко. В полуразрушенном доме с выцветшими обоями под треск транзисторного радио он находит старую коробку с письмами на сербском и немецком. «Зачем ты хранил это, ćале?» — бормочет он, разглядывая фото 1993 года: Сречко в военной форме стоит рядом с незнакомцем в очках. Соседка Любица, разносящая
Милан Ковач, сорокалетний архивариус из белградского муниципалитета, каждое утро протирает пыль с папок, помеченных грифом «1999–2003». Его кабинет на третьем этаже пахнет сыростью и старыми чернилами. За окном — вид на бетонный двор, где курят коллеги в мятых рубашках. «Опять эти акты о демонтаже фабрик, — бормочет он, перекладывая документы в картонную коробку. — Кто-то ведь специально засунул
Милош, парень с засаленными от машинного масла руками, ковырялся в двигателе «Заставы» в гараже на окраине Белграда. Стефан, его напарник, бросил гаечный ключ на верстак: «Опять эти проклятые болты… Слушай, после смены заскочим в «Код Йове»? Там Мария наливает крепче, чем надо». Милош потянулся за кофе в жестяной кружке, когда зазвонил телефон. Сестра Ясна, голос сдавленный: «Приезжай. В квартире
Игорь, саксофонист из Чебоксар, каждое утро протирал растянутые клапаны своего старого альт-саксофона тряпкой, смоченной в водке. В квартире с облупленными обоями пахло жареной картошкой — мать, Людмила Степановна, хлопала дверцей газовой плиты, бросая через плечо: *«Опять на репетицию? Может, лучше в такси устроишься?»*. По вечерам он играл в ресторане «Волга» для компаний, заказывавших