В деревне Циншуй трещины на высохших рисовых полях напоминают паутину. Ли-Минь, девчонка лет двенадцати, таскает глиняные кувшины к колодцу, где вода уже пахнет тиной. «Опять полведра», — бурчит её младший брат А-Хао, вытирая пот со лба тряпкой. В храме богини Мацзу старейшина Чэнь вешает новую деревянную табличку с молитвой: «Раньше дождь приходил с запахами жасмина, а теперь ветер гонит только
В долине Циньшуй, заваленной обломками старых крепостных стен, Ли Вэй — плотный мужчина с шрамом через бровь — копал колодец, пока его младший брат Сяо не принес сверток с выцветшей шелковой картой. «Шу перекрыли каналы у перевала Хуньмоу, — прошептал подросток, обводя пальцем трещины на карте. — Рисовые поля сохнут третий месяц». Ли Вэй вытер ладонью пот, размазав глину на щеке: «Собери
Ли Янь, 24 года, моет посуду в забегаловке «Золотой дракон» на окраине Чэнду. Ее друг Сяо Мин, разносчик лапши, закуривает у мусорных баков: *«Опять будешь ночевать здесь? Хозяин сказал, крысы вчера мешки с мукой погрызли»*. Она отмахивается, вытирая руки о фартук с пятнами соевого соуса. По вечерам прячет заработанные юани в жестяную банку из-под печенья под кроватью в общежитии — копит на
Ох, недавно посмотрел один мюзикл — меня просто снесло, как там всё взорвалось энергией! Представляешь, сочетание танцев, музыки и такого визуала, что глаза разбегаются. Я вообще не ожидал, что так втянусь, но уже через десять минут сидел с открытым ртом: костюмы — огонь, хореография — будто физически чувствуешь ритм сквозь экран. А эти песни? Втюрился в каждую мелодию, будто они прямо из детства