На суровом северном рубеже, где ледяные ветры смешиваются с шепотом тайн, отряд отважных бойцов стоит на страже спокойствия своей родной земли. Эти бесстрашные мужчины, закаленные в боях и испытаниях, известны своей непоколебимой решимостью и готовностью бороться с любыми угрозами, возникающими на горизонте. Их миссия — защищать свою страну от врагов, чьи замыслы так же холодны и беспощадны, как
Год назад жизнь Иры изменилась навсегда. Муж ушёл к молодой любовнице, бросив её с двумя детьми на руках. Чтобы выжить, Ира открыла небольшой салон красоты. Здесь она — и хозяйка, и мастер, и бухгалтер. Ежедневная рутина помогала отвлечься от боли и пустоты. Однажды в салон зашел Андрей, её первая любовь. За много лет их пути разошлись, но чувства, похороненные в прошлом, вновь напомнили о себе.
Ирина Воронова – мать-одиночка, несущая на себе груз потерь и обязанностей. Она воспитывает десятилетнего сына Алёшу и заботится о младшей сестре после смерти матери. Её жизнь некогда была иной – полной любви и надежд. Ирина была счастлива с Дмитрием, но из-за зависти и интриг их однокурсницы всё рухнуло. Дмитрий бросил её, ничего не зная о её беременности. Разочарованная и сломленная, она
Сергей Михеев, водитель грузовика из Дзержинска, обнаруживает в своём почтовом ящике конверт с чужим паспортом и ключом от сейфа. Вместо того чтобы отнести находку в отделение, он забирает документы домой — на кухне, разливая чай в подстаканник с треснувшим стеклом, звонит сестре: *«Лен, ты представляешь, тут какой-то Артем Гусев. Может, лотерейный билет проверить?»* На следующий день, заехав в
Сергей просыпается под звук дребезжащего будильника в хрущевке на окраине Нижнего Тагила. На кухне Люда, в растянутом свитере, ставит закипающий чайник. «Смена опять до семи? — бросает она, доставая чугунную сковороду. — Вчера Машка из бухгалтерии звонила: премию отменили, говорят, из-за перебоев с металлом». Сергей молча надевает промасленную куртку, вспоминая, как неделю назад фура чуть не
Лиза, в рваных джинсах и кофте с выгоревшими рукавами, тушит окурок в холодной заварке. На кухне пахнет подгоревшей гречкой, а из соседней квартиры доносится ворчание телевизора. Ольга, мать, швыряет в раковину грязные ложки: *«Опять куришь, как последняя шлюха!»* Дочь молча ковыряет ножом крошки на пластиковой скатерти. На стене — трещина, заклеенная детским рисунком. Лиза подрабатывает в
Светлана, учительница литературы из подмосковной хрущевки, получает выговор от директрисы школы за «непедагогичное поведение» — накануне она выбросила в окно класса сломанный стул, когда десятиклассник Артем Гусев демонстративно жевал жвачку. «Вы хоть понимаете, что пенсию мою на ремонт потрачу?» — шипит завхоз Лидия Петровна, размазывая пальцем пятно краски на подоконнике. Вечером Светлана
Антон, механик с обветренными руками, заканчивал ремонт «Волги» в полутемном гараже, когда Лена, учительница младших классов, принесла ему термос с чаем. "Опять дотемна?" — спросила она, стирая меловую пыль с рукава синего платья. Они шли через пустырь к обрыву над Окой, где трещали кузнечики в рыжей траве. "Слушай, а если махнуть в Питер?" — Антон раздавил сапогом банку
Владик, бывший вор-карманник, застрял в Екатеринбурге после того, как слил полиции схему сбыта краденых телефонов. Его мать, Людмила Петровна, каждый вечер ставит на стол щи с салом, приговаривая: «Ешь, пока горячее. Опять с сигаретами в подъезде торчишь?» Он крутит в руках билет на автобус до Тюмени, спрятанный под ковриком в прихожей. На районе уже шепчутся: рыжий Сергей из «Братвы» ищет его,
Лера, в помятой розовой куртке, перебирала хризантемы у палатки возле «Чистых прудов». Антон, спотыкаясь о треснутый асфальт, купил у неё последние герберы для соседки-пенсионерки. «Выглядишь как замерзший воробей, — фыркнула она, заворачивая стебли в газету. — Берите бесплатно, всё равно завянут». Он вернулся через час с бумажным стаканом какао: «Для воробья. Только не щебети громко». Вечерами
Анна, Максим и Денис приезжают в Гнилово на старой «Ниве» — дорогу размыло дождями, пришлось толкать машину по грязи. В брошенной избе нашли рваные детские валенки под печкой, а на стене выцарапано: *«Она не спит»*. Денис, смеясь, включил фонарик под подбородок: «Призраки? Да тут крысы по чердаку грохочут». Ночью Анна услышала, как кто-то переставляет чугунки в сенях. Вышла — на пороге стояла
Анна, библиотекарь из Химок, каждое утро раскладывает книги по полкам, протирая корешки тряпкой с запахом старой пыли. На автобусной остановке возле гаража №7 она постоянно сталкивается с Максимом, механиком в засаленной куртке. «Опять масло отстирывать?» — бросает она, заметив чёрные разводы на его руках. Он смеётся: «Лучше про запах бензина спроси, у меня даже кот Семён от шкафа с спецодеждой
Артем щелкал фишкой «Пепси» по краю доски, пока Гриша водил пальцем по диагоналям. «Смотри, тут конь давит, — бормотал он, — а ты слона на е5 толкаешь, будто телегу с сеном». В шахматном клубе за окнами поезда грохотали, вибрация сдвигала фигуры. Артем доставал бутерброд с колбасой, заворачивал обратно в газету — мать ругалась, что крошки в сумке. Тренер Валера, пахнущий махоркой, тыкал в их
Андрей, водитель скорой с облупившимся термосом в руках, каждое утро прокручивал ключ в стареньком УАЗике. Его маршрут — от промзоны с ржавыми гаражами до пятиэтажек на окраине, где бабушка Нина постоянно звонила «из-за давления», но на самом деле хотела услышать про внука-студента. «Опять аккумулятор сел, — бурчал фельдшер Гена, тыча пальцем в часы с треснувшим стеклом. — Вчера мужика с
Представляешь, жила-была Аня — душевная такая, всех выслушает, поможет, детям своё сердце отдавала. И тут бац — всё рухнуло в один момент. Уволили из института, хотя ещё вчера студенты её на руках носили! Ну как так? То ли зависть коллег, то ли судьба злодейка... А потом этот пьяница-бывший Коля квартиру подпалил — еле ноги унесли. Мама Полина в больнице не вытянула... Боже, даже представить
Вот, представляешь, жил-был Пашка, которому в жизни везло так, что другим и не снилось. Ну правда — то проект собственный с нуля выстрелит, то квартиру в центре впаяют за смешные деньги, а еще Марина… Красота, умница, все завидовали. Да я бы сам ему позавидовал, честно! Только вот беда — когда тебе тридцать, и удача прет как из рога изобилия, начинаешь верить, что так будет всегда. Ну а что?
Ленинград, 1925-й. НЭП в разгаре – кажется, весь город дышит на полную: магазины ломятся от товаров, а в кабаках пахнет деньгами и самогоном. Но где сладко пахнет, там и крысы сбегаются. Лиговка – это вам не Невский проспект, тут даже дети воровать учатся раньше, чем ходить. Лабиринты дворов-колодцев, где тени мелькают, а из-за угла шепчут: «Чурка дал маху – Леха Черт придет». Его банда тут