Максим Райский — блестящий следователь, обладающий уникальной способностью проникать в глубины преступных замыслов и восстанавливать события даже из мельчайших деталей. Его интуиция — это редкий дар, который ценят коллеги и родные, однако его сложный характер часто становится для них испытанием. После трагической гибели друга, в которой Максим винит себя, он исчезает из поля зрения на целый год,
Вера всю жизнь терпит поражения в любви. Мужчины, которых она любила, скидывали на неё все заботы, а потом уходили. После болезненного разрыва со вторым мужем Вера решает сбежать от одиночества на море. Там она встречает жизнерадостную Алену и её маленького сына. Эти новые знакомые приносят лучик света в её жизнь, пока страшный шторм не превращает их отдых в трагедию. Потрясённая случившимся,
Красная зона — это место, куда не ступает нога врача, потому что там царят равнодушие, алчность и безразличие. Это не карантинная зона, а состояние, куда медицина попадает, когда справедливость уступает место коррупции, а помощь заменяется наживой. Иван Андреевич Хлебников, бывший подполковник медицинской службы и ныне хирург, сталкивается с этой теневой стороной системы. Его путь — не просто
Анна, девушка из деревни Гладышево, приезжает в Москву после смерти матери. Устраивается официанткой в кафе «У Виктора», где сталкивается с Натальей — владелицей салона красоты через дорогу. Наталья, бывшая девушка архитектора Сергея, который захаживает в кафе за кофе, сразу видит в Анне соперницу. «Ты думаешь, он навсегда в джинсах с краской и запахом штукатурки? — шипит Наталья, поправляя шубу.
Анна, медсестра из Нижнего Новгорода, втискивается в переполненную электричку до Москвы — едет к сестре, которая устроила скандал из-за кредитов. На вокзале она сталкивается с Сергеем, водителем грузовика, который разгружает ящики с консервами. «Ты вообще куда прешь?» — бросает он, поднимая рассыпавшиеся банки. Анна помогает собрать, замечает царапину на его руке: «Тебе бы пластырь, а то занесёшь
Василиса, в растянутом свитере и со следами машинного масла на пальцах, каждое утро чинила старый «Москвич» во дворе дома с облупившимися резными ставнями. Её мать, Людмила Степановна, ворчала за столом: «Опять в гараже копаешь? Хлеб остыл». В ящике комода, под стопкой выцветших фотографий, девушка нашла письмо от отца, пропавшего десять лет назад — в конверте засохли лепестки васильков и адрес
Ольга, учительница литературы из провинциального городишки под Воронежем, впервые за пять лет выбралась в отпуск — в Крым, пансионат «Морской бриз». Там она столкнулась в лифте с Павлом, московским инженером, который приехал «на три дня проветрить голову после этих бесконечных чертежей». Он попросил зажечь сигарету от её зажигалки с надписью «Лучшему педагогу-2016», а через час они пили кофе в
Максим, электрик из киевского спального района, нашел в старом холодильнике на свалке возле рынка «Юность» потрепанный блокнот с выцветшей надписью «Що написано…». Решив, что это шутка, он нацарапал внутри: *«Хочу, щоб все саме робилось»*, и забыл про находку. На следующий день его треснутый Honor сам зарядился до 100%, а соседка Оля, с которой он неделю переругивался из-за лужи в подъезде,
Кася, дочь польского лесника, и Олег, сын донецкого шахтера, столкнулись в школьном коридоре за час до выпускного. "Ты опять в этих выцветших джинсах?" – фыркнула девушка, поправляя бант на выглаженной блузке. Олег швырнул рюкзак с болтающейся молнией на скамейку: "Лучше подумай, как из Львова до Кракова на попутках доехать". В актовом зале, где пахло старым паркетным лаком и
Сергей Михеев, слесарь с завода в Подольске, получает смс от дочери Леры: «Пап, приезжай. Срочно». Он бросает недокуренную «Беломорку» в пепельницу «Жигулей», давит на газ. В московской квартире Лера, в растянутом свитере и с синяком под глазом, молча ставит чайник. «Кто?» — хрипит Сергей, замечая смятый рецепт на антидепрессанты. Дочь отворачивается: «У тебя же сердце… Зачем лезешь?» На кухне
Ольга из села под Тернополем продает последнюю корову, чтобы купить билет до Вроцлава. Муж Виктор три года шлет деньги и редкие открытки с видами польских костелов, но в последнем письме пишет: "Не жди, здесь моя жизнь теперь". На автовокзале в Луцке она прячет купюры в подкладку сумки — знает, что пограничники могут попросить "доплату за транзит". "Пани, ваша виза
Вот этот Алексей — ну прямо ходячий клубок противоречий, ей-богу! Влюбился в Анечку раз и навсегда, готов ради неё хоть в тюрьму, хоть на край света. Но при этом, представляешь, периодически срывается на левые связи — сам потом корчится от стыда, а всё равно повторяет. Как будто разрывается между «я должен» и «я хочу». И ведь умом-то понимает, что Анечка — его половинка, даже объясняют это сперва
Знаешь, что меня всегда поражает? Вот эти люди в белых халатах, которые каждый день ныряют в самый водоворот человеческих драм. Представь себе клинику, где собрали спецов со всех областей — тут тебе и гинекологи, и анестезиологи, и даже пластические хирурги в куче с обычными медсёстрами, которые, кажется, держат на своих плечах полмира. Но это же не просто «примите таблетку и идите домой»! Они же
Знаешь, как бывает – кому-то в семнадцать лет хочется гулять до утра или влюбляться без памяти, а Женьке Сёминой не сиделось в детдомовских стенах. Забила на аттестат, на эти бесконечные "подожди ещё годик", и – хоп! – рванула в Москву с чемоданом карандашей и потрёпанным альбомом под мышкой. Ну а что? Рисовала-то она, говорят, так, что аж дух захватывало – небось с трёх лет краски
Знакомьтесь, Сашенька Забелина — дворянка без дворца, если можно так сказать. Восемнадцать лет, а уже пришлось с отцом бежать из родового гнезда прямиком в питерскую круговерть. Представляешь? Вчера — яблони в цвету да чаепития на веранде, а сегодня карету подают не к балкону, а к товарному поезду. Всё полетело в тартарары, но для неё, кажется, всё только начиналось. Ох, этот Петербург! Закрутило
Знаешь, есть такая история про одну семью — Платон и Татьяна Лобовы, у них аж четверо детей! Старшая дочь, Люба, медсестра в маленьком городишке Ковригин. Живет с мужем Гришкой, который бизнесменом мелким крутит, и двумя близнецами-сорванцами — Петькой и Пашкой. Эти двадцать лет назад еще сопливыми подростками были, а теперь вроде как мужиками становятся — время-то летит, аж не верится! Но вообще