Матти Гешоннек

Лиза Шульц, 27 лет, работает в берлинской библиотеке в Нойкёльне, раскладывает книги на полках с потёртыми корешками. Каждый четверг в 15:30 она замечает Марка Вайса, 29 лет, бармена из кафе *Kaffeerösterei* через дорогу, который листает журналы про винтажные гитары, оставляя на страницах следы от пальцев с запахом кофейной гущи. Они сталкиваются у стеллажа с австрийской поэзией: «Вы опять про
Лена Шульц, детектив с хронической бессонницей, находит тело мужчины в канале возле Митте. На левой руке жертвы — выжженный символ в виде переплетенных змей. Ее напарник, Марк Вайс, бывший военный с шрамом через правую бровь, замечает следы бензина на асфальте: *«Кто-то торопился. Сжег одежду, но забыл про покрышки»*. В кармане жертвы — ключ от заброшенного почтового ящика на вокзале
В берлинском пригороде у озера Ванзе собрались пятнадцать человек в серых костюмах. Адольф Эйхман разложил на столе списки с цифрами — 11 миллионов евреев по всей Европе. Гейдрих, поправляя аксельбант, прошептал помощнику: «Протокол должен фиксировать только решения, не эмоции». В углу зала, за тяжелыми бархатными занавесками, стенографистка Лизель дрожащей рукой записывала реплики. За окном
Представьте себе: глубокая ночь, тишину в элитном квартале разрывает звонок в полицию. Дрожащий голос Сандры Ламберг — жены какого-то крутого бизнес-магната — бормочет что-то про помощь. Приезжают копы, а там… бр-р-р, жуть! Кровь на стенах, мебель перевернута — комната выглядит как после цунами. А сама Сандрочка, вся в синяках, еле живая, дрожит в спальне, дверь на замке. Ну, понятное дело, мужа