Маттиас Гласнер

Лина Мюллер, 22 года, чинит проводку в съёмной квартире на Ораниенштрасе. Соседка Марлена, затягивая сигарету на балконе, кричит: «Опять предохранитель сгорел? У хозяина крысы в стенах — пусть сам лезет!» Лина, обматывая изолентой оголённые провода, игнорирует. Вечером она моет полы в пекарне на Вильгельмштрассе, крадёт чёрствый рогалик для бездомного пса у метро. Её младший брат Эрих, 17, рисует
Макс Бруннер вытирал руки о промасленный фартук, разглядывая бракованные оттиски плакатов для местного пивного фестиваля. В углу цеха гудела старая радиола — коллега Клаус включил «Rammstein», чтобы заглушить стук пресса. «Опять перепутал пантоны? — крикнул он, подходя к станку. — Смотри, у тебя золотой стал как горчица». Вечером в «Цум Альтен Фукс» Томас, пахнущий цементом, толкнул ему кружку:
Блохин приезжает на переулок возле вокзала Шарлоттенбург, где нашли тело мужчины с татуировкой дракона на предплечье. Рядом валяется разбитый фонарь, стекла смешались с лужами. Анна, его напарница в потрепанной кожаной куртке, тычет в труп карандашом: «Следов инъекций нет. Смотри — синяки в форме полумесяца». Блохин достаёт термос, кофе пахнет гвоздикой — привычка ещё со времён работы в Дрездене.
Знаешь, есть такие истории, от которых мурашки по коже — не из-за кровищи, а из-за этой жуткой правды о людях. Вот смотри: парень, Тео, после трёх жутких случаев, попадает в психушку. Девять лет, Карл! Почти десятилетие в казённых стенах, где каждый день — борьба не столько с врачами, сколько с самим собой. А потом — бац, свобода. И он вроде пытается забить на свои демоны: работа, квартирка,