Блохин (1 сезон)

Макс Бруннер вытирал руки о промасленный фартук, разглядывая бракованные оттиски плакатов для местного пивного фестиваля. В углу цеха гудела старая радиола — коллега Клаус включил «Rammstein», чтобы заглушить стук пресса. «Опять перепутал пантоны? — крикнул он, подходя к станку. — Смотри, у тебя золотой стал как горчица». Вечером в «Цум Альтен Фукс» Томас, пахнущий цементом, толкнул ему кружку: «Брось ты эту типографию. На стройке за смену втрое дают». Макс потрогал трещину на столешнице — тот же скол, что и десять лет назад, когда они с отцом приходили сюда по воскресеньям.

Под лестницей в бабушкином доме на Фридрих-Эберт-штрассе коробка с письмами провалилась сквозь прогнившую доску. Лена, перебирая пожелтевшие конверты, замерла: «Это же почерк деда... 1943 год. Он пишет о каком-то Эрихе, просит не подписывать бумаги». Сестра поправила очки, оставив мучной след от печенья на листе. На кухне зашипел чайник. «Завтра поедем в архив, — Макс стряхнул паука с рукава. — Там в углу упоминается адрес в Кройцберге... Тот самый гараж, где сейчас автосервис». За окном грузовик вывозил мусор из снесённого кинотеатра «Капитоль» — билеты туда дед коллекционировал, как позже выяснилось.