Мацей Пепшица

Казимеж, архивист с кривыми очками и вечным пятном от кофе на рубашке, копался в подвалах варшавской библиотеки. Среди пожелтевших газет 80-х наткнулся на папку с пометкой *"Соколув-Дольны"* — вырезки о пропавших подростках, фотографию сломанного креста на снегу и рисунок чёрной птицы с человечьими глазами. "Знаешь, что смешно?" — бросил он коллеге, перебирая липкие от пыли страницы. — "В каждом третьем отчёте упоминается старуха, продающая угольные леденцы. И все
Метек Кош, худощавый парень в заляпанных краской джинсах, копался в старом ангаре на окраине Варшавы. Рядом валялись чертежи с пометками «крыло 3.2 – перегрузка при ветре» и гирлянда перегоревших лампочек. Его сестра, Аня, ворчала, закидывая в микроволновку замерзшие пельмени: «Ты снова проигнорировал звонок из Жолибожа. Опять штраф за долги?» Метек, не отрываясь от сварки каркаса, бурчал: «Когда взлетим, вернем все. Дюралюминий дешевле на базаре у Вислы – спроси у Зыгмунта». По ночам он крался
В старом варшавском районе Прага, где облупившаяся краска на подъездах соседствует с модными кофейнями, Томаш Заяцкий работает курьером. Его маршрут каждый день проходит мимо киоска с санкционными сигаретами, где старуха Ванда вязала носки, пока не заметила, как он прячет в куртке нож с обмотанной изолентой рукоятью. «Тебе бы ксендза, мальчик», — буркнула она, когда он брал пакет для клиентки с третьего этажа. Дома, в хрущевке на Тарговой, Томаш стирал пятна крови в раковине, пока сосед снизу