Джан Луиджи Полидоро

Марчелло, журналист из Милана, копается в архивах городской газеты. Находит папку с пометкой «Сан-Феделе, 1937» — внутри письма священника, чьи проповеди совпали с арестами антифашистов. Дождь стучит по окну редакции, он курит «Мальборо», пьёт холодный кофе. Его друг, отец Андреа, заходит в кабинет, видит разложенные фотографии: толпа у церкви, чёрные рубашки в первом ряду. «Ты перешёл границу, —
Знаешь, наткнулся я тут на один старый фильм… Ну, понимаешь, такие кадры, где женщины в перчатках до локтей пьют мартини, а мужчины в костюмах что-то шепчут за сигаретным дымом. Сюжет вроде простой — про любовь, выбор, всю эту дребедень, но что-то цепляет. Героиня, блин, такая… Ну настоящая! Сидит, смотрит в окно, а в глазах — целая буря под слоем туши. Я сначала подумал: «Да куда она, всё
О, этот фильм! Знаешь, иногда натыкаешься на старые ленты, которые будто вырывают тебя из настоящего и швыряют в какую-то другую реальность. Вот смотрю — а там всё: тревожный саксофон, тени, которые буквально ползут по стенам, и диалоги, от которых мурашки по спине. До сих пор помню, как в одной сцене герой просто… замер. Ни слова. А тишина эта давила сильнее, чем любой оркестр. Честно, сначала