Олег Массарыгин

Алиса, 23 года, в рваных джинсах и с сигаретой за ухом, копошилась в бабушкином сундуке на чердаке хрущёвки в Подольске. Нашла потрёпанный конверт с фотографиями: на одной — её сестра Вера, 17 лет, в школьной форме, стоит у покосившегося гаража с мужчиной в военной форме. «Ты это видел?» — Алиса тычет пальцем в снимок. Вера, разогревая в микроволновке вчерашние пельмени, бросает: «Дед погиб в
Алексей, в гимнастёрке с потёртыми пуговицами, приезжает в станицу на грузовике с проржавевшей кабиной. Во дворе родительского дома — треснувшее корыто, куры копаются в грязи. Настя, в платье с заплаткой на локте, выбегает из соседней хаты, замирает: «Живой… А я уже свечку ставила». Он молча роняет вещмешок, внутри — трофейный бинокль и пачка писем, залитых чернилами. По вечерам они сидят на
Марина, учительница литературы с потёртым портфелем и привычкой поправлять очки на переносице, каждый вечер проверяла тетради в хрущёвке с обоями в мелкий цветочек. Её дочь Катя, 14 лет, доедала гречневую кашу и спрашивала: «А этот дядька из гаража опять будет приходить?». Сергей, владелец автосервиса за старым рынком, в это время копался в моторе «Лады-Калины», пачкая руки в масле. Они
Знаешь, история Надежды Аллилуевой — это как будто страшная сказка, в которую не хочется верить. Представь: ей всего двенадцать, а он — друг семьи, тридцатичетырёхлетний беглый революционер с горящими глазами. Кавказский джигит, герой подполья, за чьими плечами уже тюрьмы и побеги. Ну как тут не влюбиться девочке, которая в кухне родителей слушает его байки о борьбе с царизмом? И вот она,