Канта Камэи

Аяко, 22 года, в засаленном фартуке кафе «Luna» в Синдзюку, роняет ложку в раковину с остатками маття-латте. «Эти узоры на пенке — кошмар», — бурчит она, вытирая руки о штаны. Коллега Юки, перевязывая резинкой для волос сломанную блендерную насадку, смеётся: «Хочешь сменить работу? Видела объявление на станции — ищут добровольцев за 50 тысяч иен». Вечером Аяко бродит по переулку за супермаркетом,
Кёма, бывший мотогонщик с шрамом на скуле, копался в разобранном холодильнике у себя в гараже, когда к нему вломилась Мира — школьница в мятых носках и с планшетом, заляпанным наклейками. «Твой сосед сказал, ты чинишь странное барахло, — выпалила она, доставая из рюкзака черный цилиндр с треснувшим экраном. — Это не мусор. Вчера оно стреляло голубыми искрами у станции Сибуя». На цилиндре светился
Такуми, студент-архитектор, находит в старом сундуке бабушки потёртый дневник с картой, испещрённой отметками возле горы Роккосан. В углу страницы — детский рисунок дракона с надписью *«Там, где тени листьев сливаются с водой»*. Его друг Кейта, разглядывая карту, щурится: *«Это же район дамб — там всё затоплено лет двадцать назад. Бабка твоя точно не путала?»* Такуми замечает, что линии на карте
Вот, представляешь, Эйта — парень, у которого жизнь с самого начала подкидывает испытания. Родители развелись, его к какой-то дальней родственнице отправили... Ну, знаешь, типичная история «сироты при живых», только вот он не ноет, а зубы сжимает. Серьезный до мозга костей, этот тип. Говорят, после всего пережитого он вообще перестал верить в любовь, романтику — мол, сказки для наивных. А вместо
Представляешь, жил-был парень — Дайкити, обычный трудяга за тридцать. Вечно в офисе пропадал, на свиданиях засыпал, в общем, забил на личную жизнь. И тут бац — дед его приказал долго жить. Приезжает на похороны, думает, поплачет да обратно в рутину, ан нет! Выясняется, что старикан оставил сюрприз — шестилетнюю дочку, да не от жены. Вся родня крутит пальцем у виска: «В приют, и точка! Чего