Тянь Шаобо

Амай, 17 лет, с рыжим шрамом над бровью, живет в деревне Циньцзяо у подножия поросших бамбуком холмов. Утром 12 октября он чинит закопченный чайник на кухне с земляным полом, когда в окно врывается гул вертолетов. Мать, Сяолинь, в выцветшем синем фартуке, молча кладет в его рюкзак лепешки с луком и мешочек сушеных слив. «Ты последний, кто может дойти до Шаоси», — говорит она, не глядя, вытирая
Ли Вэй зацепился рукавом за дверную ручку, рассыпав печенье с кунжутом по линолеуму. "Сяо Минь, где мои наушники?" — крикнул он, поправляя очки с заклеенной дужкой. Она, не отрываясь от книги про древние династии, ткнула пальцем в треснутый горшок с бамбуком: "Вчера утащил кот, ищи под диваном". За окном их пятиэтажки в районе Хуанпу грузовик с арбузами объехал ту же выбоину,
В эпоху Тан Сяо Цянь, дочь владельца чайной лавки, ежедневно раскладывала высушенные листья пуэра на бамбуковых подносах. На рынке, где пахло жареным кунжутом и вяленой уткой, она столкнулась с Лян Цзе — младшим чиновником, проверявшим налоги. **"Ваш отец задолжал за три месяца, — сказал он, перебирая деревянные бирки с иероглифами, — но этот чай… пахнет, как в моём детстве"**. Они