Марк Толмачев

Володя, инженер-конструктор с обгоревшими на пайке пальцами, каждое утро ехал на завод «Прогресс» по ул. Ленина, сворачивая у киоска «Союзпечать». В цеху №4, где пахло машинным маслом и металлической стружкой, он чертил схемы турбин, споря с бригадиром Николаем Петровичем: «Ты хочешь перегрузить подшипники? Смотри, к пятнице сломаются». По вечерам в коммуналке на Куйбышева, 12, соседка Мария Семёновна стучала в стену, когда Володя и его друг Сергей, пилот местного аэроклуба, громко спорили о
Знаешь, есть такая история про пацана, который однажды крутанул педали велосипеда и рванул в какую-то глухую деревеньку. А всё потому, что там… его дед когда-то остался лежать в земле. Война, 41-й, ты понимаешь. И вот этот городской парнишка приезжает туда, где даже трава, кажется, помнит взрывы. Сначала он как чужак — ну, ясно, городской же. Но потом местные ребята взяли его в свою шайку. И тут началось самое интересное! Они же решили втихую построить памятник погибшим. Представь: пацаны,
Помнишь этого парнишку, которого все звали Капитаном? Вот эта история до сих пор крутится у меня в голове — как он, такой юркий, с выгоревшими на солнце волосами, носился по пыльным улицам, будто правда командовал кораблём. А вокруг него всё кипело: взрослые хмурились, ребятня визжала от восторга, а он… Он будто жил в параллельном мире, где ржавые заборы — это мачты, а лужи после дождя — океаны. Странно, но иногда, когда вечером сидишь у окна и слышишь, как ветер стучит ставнями, кажется —