Антон Скрипец

Оксана выходит из старого автобуса «Богдан» возле сельского магазина «Рассвет», под ногами хрустит щебень. В руках — потрёпанный чемодан с наклейками киевских хостелов. Бабуля Марьяна ждёт на лавочке у ворот, в платке поверх седых волос. «Ти ж мов та чайка, прилетіла, коли штормить почало», — бормочет она, протягивая пирог с капустой. В доме пахнет сыростью и сушёной мятой. На кухне — треснувшее зеркало, где Оксана в десять лет примеряла мамины серёжки. Теперь в отражении — синяки под глазами и
Оксана, сорока двух лет, в пятницу после смены на консервном заводе в Виннице застала дочь Машу за сбором рюкзака. На кухонном столе валялись распечатанные билеты на поезд до Киева — «ПТУХ» на 17:30. «Ты думала, я не замечу?» — Оксана смахнула крошки от сухарей в ладонь, оставив на столе след от влажной тряпки. Маша, не поднимая глаз, застегнула молоток на куртке: «Там общежитие и стипендия. Хочешь, чтобы я, как ты, банки с горохом сортировала?» За окном завыл ветер, срывая последние листья с
Оксана, 38 лет, работает в швейном цеху на окраине Киева. Ее дочь Марьяна, 15, после школы торчит у подъезда с новым знакомым — Дмитром, сыном местного аптекаря. «Ты с ним осторожней, — бормочет Оксана, разбирая покупки из «АТБ», — у них деньги пахнут не нашим перцем». Марьяна хлопает дверью комнаты в общаге, где трещит радиатор, а соседи через стенку ругаются из-за долгов за свет. Вечером Оксана застает дочь за перепиской в «Вайбере»: «Он просто книжки мне дает, мам! Толстые, на украинском».
Олег чинит мотор старой лодки «Чайка», ворча на масляные пятна на рубашке. Сергей, сосед с треснувшими очками, подкидывает ему гаечный ключ: «Вчера у Леси в магазине водку подорожала — опять твой Иван без обеда в школу придет». На причале вяло шлепаются волны, пахнет гниющими водорослями. В кармане у Олега — счет за электричество, смятый в комок. «Завтра на свалке запчасти поищу», — бормочет он, вытирая ладонью пот со лба. Марина развешивает на веревке детские майки, крашеные в желтый цинком от
Соломон Шульман, седой мужчина в очках с толстыми линзами, раскладывал потрепанные фолианты на полках своей лавки возле рыночной площади. На столе — разобранный будильник 30-х годов, масляные пятна на газете "Вечерние вести". В дверь ворвался Артур в модной ветровке, пахнущий городским парфюмом: "Контракт на квартиру подписан. Завтра грузчики приедут". Соломон протер тряпкой серебряный подсвечник — подарок рабби Гурвича в 89-м. "А стулья из синагоги тоже в коробку