Альф Челлин

В маленьком городке Грейсвилл, штат Вермонт, Эмили Карсон, жена местного врача Чарльза, топчет сапогами грязь на рынке, разглядывая шелк у ларька торговца Марвина Хопкинса. «Две ярда голубого, как на витрине в Бостоне», — требует она, пряча потрепанную книжку с купонами за пояс фартука. Чарльз, тем временем, слушает жалобы фермера Уолтера на боль в колене, пахнущую йодом и дегтем. По вечерам Эмили вышивает у камина, слушая радио: голос диктора перебивает скрип половиц — это их сосед, ветеран
Джейк Тернер, химик-самоучка с обожжёнными пальцами от кислоты, коптил лампой в подвале бруклинской химчистки. Его соседка Лена, вдова с тремя кошками, приносила ему бутерброды с солониной, ворча: "Опьёшься своими пузырьками, свалишься в гроб раньше моего Морті". В пробирках плескалась мутная жидкость — попытка синтезировать сплав, превращающий ржавые гвозди в платину. Когда у Джейка наконец зашипел реактив цвета мёда, он обменял образец у уличного ювелира Сэма на радиатор для старого
О, это же та самая классика, где сам Хичкок — да-да, тот самый мастер саспенса с фирменной иронией в голосе — лично ведёт зрителя за руку через каждый эпизод! Помните, как он возникал из тени в самом начале, будто старый приятель, который вот-вот расскажет жутковатую байку у камина? А после финальных титров снова материализовался, чтобы подколоть нас своей сухой шуткой — мол, не бойтесь, это всего лишь кино... Хотя, честно, после некоторых сюжетов спину всё равно пробегал холодок. Гениально же!
Знаешь, я недавно пересмотрел одну старую киноленту — такая грустная, но душевная история. Представь: главный герой, циркач-скиталец, вечно балансирует между ареной и попытками сохранить хоть что-то похожее на дом. Эти бесконечные переезды, фургоны, пахнущие пылью и походной кашей... Серьёзно, в какой-то момент у меня сердце ёкнуло — ведь он же как тот самый шарик, который жонглирует, только вместо мячиков у него вся жизнь. То дети обижены, то жена смотрит усталыми глазами... А он всё шутит да