Эдвард Фойерхерд

Джейкоб Райт, двадцатилетний фермер из Огайо, впервые спустился в окоп под Верденом в ноябре 1916-го. Его сапоги вязли в глинистой жиже, смешанной с ржавыми гильзами. Рядом, капрал Томас Шелби, бывший учитель из Бостона, чистил котелок от остатков холодной фасоли. «Через неделю даже крысы покажутся стейком», — хрипел он, вытирая рукавом потрескавшиеся губы. По вечерам, при свете коптилки, солдаты менялись фотографиями: у Джейкоба — сестра в платье с кружевным воротничком, у Томаса — невеста с
В Детройте, на заводах Willow Run, толпы рабочих в промасленных комбинезонах собирают B-24 «Либерейтор». Инженер Генри Кайзер, в рубашке с закатанными рукавами, кричит механикам: «К пятнице – 16 машин, или Шерман останется без прикрытия!» Женщины из «Красного креста» разносят кофе в жестяных кружках, а 19-летняя Эдна Шмидт, не отрываясь от станка, бормочет соседке: «Вчера Фрэнк написал – его «Шерман» под Анцио застрял в грязи, как чугунная корова». С конвейера каждые 63 минуты сходит новый
Знаешь, когда думаешь о Второй мировой, иногда кажется, будто Германия тогда собрала какой-то безумный пазл из железа и крови. Ну правда — откуда у страны, которая еще вчера ковырялась в послевоенных руинах, вдруг взялись эти танки, самолеты, вся эта адская махина? Начиналось-то с каких-то уличных банд и полуподпольных отрядов, а через пару лет — бац! — уже элитные части, техника, о которой другие только мечтали. Как они успели? Даже сейчас не верится. Представляешь, эти ребята из СС — не