Александр Сцибор-Рыльский

Вроцлав, 1965-й. Казимеж Войцех, слесарь с завода Hutmen, находит в цеху свёрток с письмами на немецком — адресованы Эриху Брауну, бывшему начальнику, исчезнувшему в 45-м. В общаге на Свидницкой, 8, его соседка Зофья, студентка-химик, чинит радиоприёмник: "Ты опять лезешь в чужие ящики? Завтра милиция придёт — и нам конец". Казимеж прячет письма под половицу, рядом с фотографией отца в
Варшава, октябрь 1966-го. Следователь Марек Вольски, в потрёпанном плаще с поднятым воротником, разглядывает следы грязи на асфальте возле трамвайной остановки на улице Таргова. "Здесь не просто грязь – смесь машинного масла и опилок", – бормочет он, протирая очки платком. Его напарница, Ирена Гловацка, замечает обрывок синей ткани на ржавой ограде: "Ткань из комбинезона. Слева –