Лина Грин

Джейкоб Реннер, ветеран с шрамом над левой бровей, копается в двигателе старого пикс-апа в гараже на окраине Брекенриджа. Его дочь Эмили, 15 лет, в растянутом свитере и резиновых сапогах, ставит на верстак кружку кофе: «Мама бы точно заставила тебя вымыть руки перед завтраком». Он молчит, вытирая ладони о промасленную тряпку. В школьном рюкзаке Эмили находят позже фотографию женщины в свадебном
Джейкоб, 22 года, моет полы в чикагской кофейне «Бинз» на улице Грант. Его подруга Миа, с синей полосой в волосах, рисует на углу меню дня мелом: «Тыквенный латте – $4.50». «Твоя мама опять звонила, — бросает она, закусывая кончик мелка. — Спросила, не встречаешься ли ты с Эмили из церкви». Джейкоб сжимает тряпку, вода стекает по трещине в плитке. По вечерам он прячет под кровать коробку с
Кароль, темнокожая девушка в потертой кожаной куртке, разгружает ящики с апельсинами за продуктовым магазином на окраине Лос-Анджелеса. Её соседка по квартире, Туэсдей — бледная, с синими прядями в волосах — целыми днями крутит старые аудиокассеты на магнитофоне, купленном на блошином рынке. Их знакомство начинается с перепалки из-за грохочущего холодильника: «Если ты его ещё раз пихнёшь ногой, я