Мохан Баладжи

Радхика, 17 лет, вытаскивает пачку рупий из-под матраса в комнате с треснувшими жалюзи. На улице Мумбаи гудят рикши, а мать кричит снизу: «Сколько можно гладить сари? Спускайся помогать!» В старом рюкзаке — паспорт сестры, банковская карта отца и распечатка билета на автобус до Ченнаи. Подруга Мира шипит в трубку: «Вокзал Чатрапати Шиваджи, третий вагон. Не свети волосами — тебя ищут». Радхика заматывает черный парик, цепляет дешевые пластиковые серьги-кольца. В кармане — фото брата-близнеца,
Анируддх, сын владельца рисовой мельницы в деревне под Каньякумари, каждое утро проверял мешки с зерном, завязанные красной ниткой. Его соседка Шивани, дочь слепого сапожника, носила на голове корзины с вышитыми платками для продажи на рынке. Возле колодца она спотыкалась о камень, роняя товар: «Опять эти корни вылезли! Кто-нибудь засыплет яму или нет?» Анируддх молча подбирал платки, замечая шрам на её запястье — след от ожога маслом год назад. Конфликт разгорелся, когда отец Анируддха
Представьте себе тихий городок, где живет парень — ну самый обычный, вроде тебя или меня. Чем занимается? Да продает всякие штуки для дома под брендом «Мистер Порядок». Ну а что, он же перфекционист — чтобы каждая ложка лежала на месте, а шторы висели под линеечку. Но душа-то у него не в этом, а в музыке! Мечтает втиснуться на радио диджеем — представляешь? Говорят, у него талант: языком чешет так, что уговорит тебя купить зонт в Сахаре. Шутка ли — местные бабушки его побаиваются, вдруг начнет